хламьё амбарное

Здравствуйте. Меня зовут Пётр Чернышов, мне сейчас 16 лет, скоро исполнится 17. Живу я в городе Сасово, в Рязанской области. Город у нас небольшой, и к нам редко кто приезжает, так что почти все в городе друг друга знают. И почти все друг с другом общаются. Только вот я совсем ни с кем не общаюсь. А друзей у меня и вовсе нет. Только не надо меня спрашивать, почему - я и сам не знаю. Я вроде бы вполне нормальный человек. Обычно выгляжу, обычно одеваюсь, учусь в одиннадцатом классе обычной школы. Ну, вернее, так было до недавнего времени, пока один случай не произошёл.
В общем, я сейчас буду вам рассказывать об этом случае. Не знаю даже, с чего начать. В принципе, как-то спонтанно всё началось. Помнится, это была суббота, и уроков в школе не было. Я ненавижу выходные - они тянутся целую вечность. Это оттого, что я не могу найти себе никаких занятий. Читать книжки и смотреть кино я не люблю, а чтобы делать что-то другое, надо иметь друзей. Когда погода на улице хорошая, я обычно иду в лес и беседую там с елями. Ну, или просто сижу на скамейке в своём дворе и ковыряю палкой землю перед собой, надеясь, что кто-нибудь подойдёт и познакомится со мной. Только никто никогда не подходит и не знакомится.
В ту субботу на улице было холодно, и шёл дождь, так что я решил не выходить из дома. Родители ещё в пятницу уехали к каким-то родственникам в Москву. Я не люблю ездить к родственникам - они всегда спрашивают, где я хочу работать и есть ли у меня девушка. Поэтому я никуда не поехал и остался дома один. Сначала просто ходил по квартире из угла в угол, потом часа полтора сидел на диване. Первые полчаса сидел и читал наоборот названия на корешках книг, которые стояли в шкафу. Я вообще-то постоянно так делаю, так что получалось у меня довольно ловко. Я уже давно запомнил, что "М.Ю. Лермонтов "Избранное" - это "Еоннарбзи" Вотномрел Ю. М.", а "Александр Солженицын "Колокольня" - это ""Яньлоколок" Ныцинежлос Рднаскела". Короче говоря, я это столько раз проделывал за свою жизнь, что было уже не смешно. Стало даже как-то плохо, и в ушах начало звенеть. Тогда я отвернулся от книг и стал думать. В то утро, как сейчас помню, я думал о Петре Великом. Я думал, как было бы здорово родиться в то время и пойти на 25 лет в рекруты. Тогда и было бы всегда чем заняться, и друзья бы какие-никакие были. А, может быть, меня даже бы убили какие-нибудь шведы или турки. Об этом было довольно интересно думать, но вскоре и это наскучило. Я посидел на диване ещё минут десять, а потом вспомнил, что забыл почистить зубы и пошёл в ванную.
Я почистил зубы и стал смотреть на себя в зеркало. Я вообще-то никогда не считал себя ни красивым, ни уродом. Но тут мне не понравился мой нос. Я, конечно, всегда понимал, что у многих людей нос картошкой, у них есть друзья, и никто не считает, что с ними что-то не так. Но при этом я чётко знал, что именно нос - моя главная проблема. Хотя, не только нос - у меня пухлые губы, как у девочки, да и щёки толстые. А ещё я хочу, чтоб у меня были большие глаза, как у героев анимэ. Ну, и вообще..
Я порылся немного в ванном шкафчике и нашёл упаковку бритвенных лезвий. Сходил в комнату за шариковой ручкой и начал рисовать на своём лице контуры того лица, которое мне хотелось иметь. Получилось, что мне нужно наполовину урезать губы, отрезать нижние веки, чтобы увеличить разрез глаз, каким-то образом утянуть щёки и почти полностью поменять нос. Начать я решил с самого сложного.
Скажу честно, сначала было жутко страшно сделать даже маленький надрез на собственной коже. Я подносил лезвие к носу, начинал нажимать на него, но как только становилось хоть немного больно, тут же отдёргивал руку обратно. Так продолжалось довольно-таки долго. Наконец, я сумел перебороть себя, стиснул зубы и резко резанул нос по начерченной ручкой линии. Прорезать удалось где-то полсантиметра. Было больно, но не настолько, чтобы невозможно было продолжить. Я начал было резать дальше, но пошла кровь, и за ней я не мог видеть, где надо резать. Я промакивал нос кусками туалетной бумаги, но они моментально пропитывались кровью и не могли остановить кровотечение. Кровь стекала по лицу вниз и уже испачкала ворот футболки. Тогда я снял с себя всю одежду и стал искать по шкафам перекись водорода. Нашлось целых два пузырька, правда один наполовину пустой.
С перекисью дела пошли получше. За полчаса я почти отрезал кончик носа. Он уже висел на лоскутке кожи и был холодный и склизкий. Я быстро дорезал лоскуток и бросил кусок своего носа в раковину. Он лежал возле дырки для слива воды и был похож на мерзкого маленького моллюска.
Я промокнул нос перекисью и повернулся к зеркалу в профиль. Чтобы нос принял нужную форму, надо было отрезать ещё полсантиметра от кончика и изменить форму крыльев. Я продолжил резать. Боль была, конечно, неприятна, но стала уже каким-то привычным чувством. Я отрезал от носа ещё часть, и наружу уже торчал кусочек хряща. Я пытался отрезать его лезвием, но не выходило. Пришлось перепилить его ножом для резки хлеба. После этого я попытался переделать крылья носа, которые были слишком большими и бесформенными. Как раз они и придавали носу форму картошки.
Перекись уже совсем закончилась, крылья сильно кровоточили, и я плохо видел за кровью, что я режу. Все руки были в холодной и липкой крови, лезвие то и дело из них выскальзывало. На одно крыло ушёл почти час. Я решил, что со вторым надо разобраться побыстрее, и стал резать его более решительно. Снова потекла кровь, я опять ничего не видел, и в итоге отрезал почти две трети крыла. Нос был испорчен.
Я не знал, что теперь делать. Нос надо было разве что полностью менять на другой. Только где мне было его взять? Я вспомнил, что слышал кое-что о пересадках кожи с ног на лицо, и решил сделать новый нос из кусочка своего бедра. Но вначале нужно было убрать испорченный нос, и я снова взялся за лезвие. Уже через час я стоял перед зеркалом без половины носа и думал, как я буду пришивать себе новый. Я думал, что, возможно, на новом носу будут расти волосы, как на ногах, и придётся его каждый день брить. Но делать было уже нечего. Я снова взял лезвие и принялся вырезать из кожи бедра маленький треугольник. Он получился скользким и холодным и постоянно выпадал из рук. Вырезать из него выкройку для носа было не так-то просто. Кожа не резалась так ровно, как я хотел. Первый треугольник я испортил, так что пришлось вырезать второй.
Со второго раза у меня вроде бы кое-что вышло. Я приставил свою выкройку к остаткам носа, и это было на самом деле похоже на нос, который мне нравился. Я с облегчением вздохнул, вымыл руки от крови и пошёл искать нитки. Их я нашёл, а вот иголок в доме вовсе не было. Я пытался сделать иголку из скрепки, но она гнулась, и шить ей было совсем невозможно. Тогда я просто приклеил выкройку к носу пластырем и примотал всё это скотчем к голове, чтобы края не отходили.
После этого пришла очередь глаз. Резать нижние веки было очень страшно, потому что я всё время боялся задеть глаза. Пальцы были скользкими от крови, веки выскальзывали из них, и я всё время думал, вырастут ли у меня новые ресницы. Но, мало-помалу, я отрезал одно веко, а затем и второе. Получилось, на самом деле, не очень-то ровно, я пытался что-то исправить, но схватить пальцами окровавленные веки у меня уже не получалось. Тогда я решил, что, когда заживёт, всё будет нормально и немного успокоился.
Резать губы было намного больнее, чем всё остальное. Я не мог прорезать губу больше, чем на полсантиметра, и даже срывался на крик. На улице уже давно стемнело, и надо было заканчивать. Я решил отрезать губы щипцами для ногтей. Я наточил их на бруске для ножей и протёр спиртом. Ещё раз провёл ручкой линии отреза и начал откусывать кожу. При смыкании щипцов был очень противный чикающий звук, и кровь прямо в рот текла. Сначала я её выплёвывал, а потом стал просто глотать. Было очень больно, но боль уже стала обычной и привычной. Когда я отрезал верхнюю губу, без боли было уже даже как-то некомфортно, и я взялся за нижнюю. Отрезанные губы были похожи на холодных кровавых слизняков. Они долго ползли по раковине, пока не остановились возле дырки для слива рядом с веками и кусками носа.
После этого я стал думать, что делать со щеками. Решил, что лучше всего прорезать в них небольшие отверстия сантиметра по три. А когда они будут заживать, эти отверстия стянутся и щёки уменьшатся. Попробовал резать лезвием - не получилось. В щеках слишком толстая кожа, лезвием её резать было неудобно. Если только вначале чем-нибудь щёки проткнуть.
Я взял на кухне нож и попытался проткнуть щёку, но силы не хватало. В ванной было к тому же мало места, поэтому я вышел в коридор, упёрся головой в стену, приставил к щеке нож и стал изо всех сил на него давить. Щека вмялась вовнутрь и вот, наконец, нож начал в неё вонзаться. В этот момент я услышал скрежет ключа в замке. Дверь открылась, на пороге стояла мама. Я даже не успел подумать, почему она так рано вернулась из Москвы. Я у неё никогда раньше не видел такого выражения лица. Да, и вообще, ни у кого не видел.
Что было дальше, я почти не помню. Сейчас я нахожусь в какой-то больнице. Лежу там уже месяца два, а может, и больше - я совсем потерял счёт дням. Мне тут, в принципе, нравится, правда, мне почему-то не дают подходить к зеркалу. Почти каждую неделю ко мне приходят разные журналисты и просто какие-то незнакомые люди. Они говорят со мной и им вроде бы интересно. Ещё со мной постоянно разговаривает доктор, а с медсестрой я даже почти подружился. А раньше никто меня не замечал и не общался со мной. Выходит, дело действительно было в лице.
Моим соседям по палате на вид лет пятьдесят. Вот с ними у меня как-то не ладится общение. Один всегда только рычит что-то и вообще не произносит никаких слов. А другой всё время только и делает, что поёт одну и ту же песенку:

Мама, не жди меня к обеду,
Лежу я с пулею во лбу.
К тебе домой теперь приеду
В солдатском цинковом гробу.

Участники: Михайло Огородник, Кирилл Бендерони и Денис Чудовище.
Время: в общей сложности 3 недели
Результаты: не оправдали ожиданий.

Вообще-то, эту статью меня попросили написать для одного украинского велосипедного журнала, но я решил поместить её здесь, чтобы когда-нибудь, когда у меня снова полетит винда и сотрутся все файлы на жёстком диске, я мог бы зайти сюда и перечитать её. Так что этот пост лично для меня. Но, возможно, для тех, кто катается на велосипеде или просто любит разного рода приключения, он тоже будет интересным. Если, конечно, вам не лень читать миллион страниц и смотреть "классные" фотки с мыльницы Дениса. В общем..

Здравствуй, дорогой читатель. Я Кирилл Бендерони и сегодня я расскажу тебе о нашей осенней поездке в Крым. Идея поехать в горы поснимать видео, конечно, приходила мне в голову ещё много лет назад, но не было ни возможности её осуществить, ни людей, с кем я мог бы это сделать. И чем дальше, тем хуже. Наконец, когда все знакомые мне фрирайдеры фактически бросили кататься, я совсем отчаялся и поехал на Украину в город Ровно помогать местным райдерам в проведении соревнований по фрирайду. Там-то я и познакомился с Мишаней Огородником и Денисом из Киева по прозвищу Чудовище. Они оказались очень даже славными ребятами, и у них было большое желание кататься. Тогда-то мы и решили, что надо бы как-нибудь съездить, наконец, в горы поснимать видео. Было это в 2009 году.
Намерение это воплотилось в реальность примерно через год. Летом 2010 года я окончил Московский институт иностранных языков, но, само собой, не хотел работать никаким переводчиком, а хотел участвовать в Red Bull Rampage и сниматься в американских фрирайдных фильмах. Неустанно писал письма в Red Bull Russia и подговаривал их помочь мне в постройке самого высокого в мире дропа. Идея их вроде бы заинтересовала, они посмотрели мои фотографии и профайл из фильма Achtung IV, и сказали: «Всё это здорово и чудесно, но нашим австрийским коллегам из главного офиса Red Bull нужно больше хорошего видео, чтобы принять решение о вашем спонсировании». А где можно снять много хорошего видео, как не в горах? В общем, тут-то я и вспомнил о нашей идее и связался с Мишаней, и он с радостью принял моё предложение. Решили мы с ним ехать на Урал на стареньком ВАЗе 2105, который достался мне от отца.
Приготовления всё тянулись и тянулись. Наконец я сдал-таки на права, починил машину и оформил доверенность. Осталось получить талон техосмотра, а получить его законным путём не представлялось возможным, учитывая состояние моей видавшей виды колымаги. Оформить талон пообещал один из друзей моего брата со связями в ГИБДД.
Мишаня, тем временем, уже приехал в Москву и поселился у меня. Шли дни, получение талона всё откладывалось. Из-за дождей мы даже кататься не могли, сидели дома как два идиота и проклинали свою несчастную судьбу. В процессе обсуждения поездки мы поняли, что нам разумнее поехать в Крым, чем на Урал: ближе ехать, лучше погода, да и фотографии крымских гор из Яндекса вполне пришлись нам по душе. Когда выяснилось, что получение талона откладывается ещё на две недели, Миша вполне разумно решил дожидаться этого у себя дома в Ровно, дабы не растрачивать попусту деньги и увидеться хоть ненадолго со своей девушкой. Так что он оставил свой велосипед и рюкзак у меня в гараже и уехал на поезде домой. На тот момент выяснилось, что Чудовище тоже готов ехать, и мы договорились, что я один доеду до Харькова и заберу их там.
Неделю спустя талон ТО, наконец, оказался у меня в руках. На тот момент я только-только получил права и не имел практически никакого водительского опыта. Кое-как научившись управляться с «Жигулями» за два дня, на третий день я покидал в машину свои и Мишины вещи, привязал на крышу наши велосипеды, попрощался с родителями и выехал по трассе М-2 в сторону Харькова.



До Харькова я доехал без особых происшествий – даже гаишники ни разу не остановили. В городе я долго искал площадь Конституции, где меня дожидались мои друзья, остановился, чтобы их забрать – и мне тут же выписали штраф в 250 гривен за парковку в неположенном месте. Мы вздохнули, привязали третий велосипед (Specialized Demo 9 Дениса) к багажнику и выдвинулись в сторону Симферополя.
Вообще, наш план был таков: доехать до Судака, потом проехать по побережью до Коктебеля, а затем в обратную сторону к Алуште и Бахчисараю. Поэтому сам Симферополь на был не нужен, и, когда до него оставалось уже около ста километров, Денис, у которого был телефон с GPS, сказал мне, что Симферополь можно объехать и сразу приехать в Судак. Я вёл машину уже часов семь подряд и ехал, что называется, на автопилоте. «Вот, сейчас поворачивай налево!» - сказал Денис. «Сейчас?» «Да!». Через пару секунд, почти не сбавив скорость, я начал уверенно входить в поворот, и только тогда заметил, что поворот этот был намного больше 90 градусов. Дальше помню громкий мат, визг тормозов – и мы феерически влетаем в придорожную канаву. Багажник вместе с велосипедами срывает с крыши, он перелетает через машину и падает на траву. Несколько секунд молчания, и снова мат, уже тихий и безнадёжный. Выходим из машины и видим: машина стоит поперёк глубокой канавы, буквально повиснув на переднем и заднем бамперах. Пока пытались остановить фуру, чтобы вытащить машину, поспешили подъехать гаишники. Сначала они даже не поняли, что произошло, приняв багажник с байками за лежащий на траве мопед, и уже потом увидели застрявшую в кювете машину. Услышав историю про GPS, долго смеялись. В итоге они оказались нормальными мужиками, поймали нам «Газель», которая вытянула нашу машину и даже подсказали, где рядом есть кустарный автосервис, т. к. у машины явно были проблемы с рулевым управлением.


Механики из этого сельского сервиса меня вообще удивили. Они где-то три часа возились с машиной, и даже сами съездили в магазин за некоторыми деталями, они сделали всё, что могли, чтобы мы хоть как-то могли продолжить поездку, и взяли за всё 50 гривен. В общем, не могу не выразить свою благодарность этим добрым украинским хлопцам.
Однако оставалась одна проблема: прогнившие насквозь кузовные ланжероны (это продольные балки, которые держат днище машины) от удара переломились пополам и требовали сварки, которой у тех ребят не было. Без них ехать было можно, но машина плавала, как шхуна на море, капитаном которой я себя теперь ощущал.
В общем, после продолжительного ремонта мы приладили покалеченный багажник с байками обратно на крышу и двинулись на нашей шхуне дальше, к Симферополю. Там, закупившись провизией и всем необходимым минимум на неделю, мы продолжили путь в сторону Судака.
Подъезжали мы к Судаку уже поздно вечером. Я достаточно слышал о крымских горных дорогах, похожих на синглтреки и о сумасшедших местных водителях, и скажу честно: всё это в сочетании с плавающей как корабль машиной, моим четырёхдневным водительским опытом и темнотой было настоящим адом. Наконец, мы подъехали к городу и стали искать место для ночлега. Сначала заехали по горной дороге в лес и хотели уже было поставить палатки, но тут же появились патрульные на джипе, сказали, что ночевать в лесах нельзя в связи с пожароопасностью и выпроводили нас обратно на трассу. Ещё часа через два мы нашли кемпинг на берегу моря. Дали 50 гривен охраннику и поставили палатку. Мне в палатке быстро стало душно, так что я вскоре ушёл оттуда и лёг спать в спальнике прямо на пляже. Учитывая, что я жутко устал от дороги, спалось просто прекрасно.


Наутро мы встали, искупались в море и пошли смотреть окрестные горы. Грунт был хорошим, в меру твёрдым и хорошо держал, но рельеф можно было найти и получше, да и деревья во многих местах мешали. Мишаня, тем не менее, решил отснять один спуск. Наблюдая его в монитор камеры, съезжающего по склону огромного серого холма на фоне моря, я подумал только одно: «Майк Кинрэд».


В общем, да, это было круто. Первые кадры были отсняты, и настроение у всех улучшилось. Мы почти забыли о проблемах с машиной и двинулись дальше по побережью в сторону Коктебеля. Периодически останавливались, выходили из машины и смотрели на окружающие нас горы. «Вон там я вижу дроп, здесь мы можем построить пару трамплинов, а вот просто классный спуск среди скал..» В общем, глаза разбегались от разнообразия рельефа и видов. Однако, нужно было где-то остановиться хотя бы на пару дней, чтобы что-то отснять.
Таким местом для нас стал посёлок Щебетовка. Мы заехали в горы возле посёлка, и поняли: это то, что надо. Хороший рельеф, мало растительности, и почти полное отсутствие людей. Там-то мы и заночевали, надеясь с утра неплохо покататься и поснимать.
С утра мы решили построить небольшой дёрт, чтобы немного размяться и повспоминать трюки – все мы уже довольно долго толком не катались. Грунт не оправдал надежд – вылет приходилось буквально выдалбливать в камне. Когда трамплин был худо-бедно построен, пришло время расчистить разгонку от травы. Мы с Мишей принялись косить её лопатами, и тут Денис предложил «гениальную» идею: «А что, если попробовать выжечь траву?» - сказал он. Я начал убеждать его, что не стоит этого делать, т. к. трава очень сухая и вспыхнет как порох. Он вроде бы согласился с этим, но уже через пять секунд поднёс к траве зажигалку. Она начала выгорать ровным пятном как раз там, где нужно. Однако, первый же порыв ветра всё изменил. Через секунду огонь охватил уже в три раза большую площадь, через полминуты – в десять раз. Все наши попытки потушить траву были безуспешны. Когда на склоне начали загораться кусты и дым стал клубами подниматься в небо, мы поняли, что пора сматывать удочки, пока к нам не приехали патрульные и не арестовали нас как террористов.
На поляне стояли две разложенные палатки, валялась куча вещей и три велосипеда, а машина стояла метрах в ста от поляны. Не знаю, как нам это удалось, но за пять минут мы успели закинуть все вещи в машину и привязать мой велосипед на крышу. Я сел за руль и поехал подальше от этой злосчастной Щебетовки в сторону Коктебеля. Мишаня с Денисом последовали за мной на велосипедах.


Недалеко от Коктебеля мы встретились, и они поведали мне, что над горами огромные клубы дыма и горит уже не один холм. Я посоветовал Денису сделать анонимный звонок в противопожарную службу, пока не загорелся расположенный неподалёку лес и посёлок. Когда мы привязывали байки к багажнику, мимо нас с рёвом сирены пронеслась пожарная машина в сторону Щебетовки. Как выяснилось впоследствии, к счастью, им удалось потушить пожар.
После этого нам оставалось только двигаться дальше и искать новые места. Новым местом стала деревня Подгорное в 15 километрах от Феодосии. Мы заехали туда, чтобы посмотреть на горы, и увидели двух товарищей, варивших металл в гараже. Вспомнили о ланжеронах и спросили их насчёт сварки. В общем, слово за слово, и договорились снять на несколько дней комнату у одного из них. Звали того мужика Измаил. Он назвал цену в 50 гривен с человека в сутки, обещал помочь с машиной и сделать в итоге скидку. Мы согласились, походили немного по горам, приметили пару интересных мест, и вечером перетащили вещи в съёмную комнату.
Следующий день был, вероятно, самым успешным в плане съёмок за всю нашу поездку. Мы взяли лопаты, камеру со штативом и всю свою защиту и с утра выдвинулись в горы на поиски приключений. Мишаня быстро нашёл себе живописный спуск, заканчивающийся дропом высотой метров 6. Денис сидел в тени, проклинал свою нелёгкую судьбу и не имел желания ничего искать. Я присматривался к спуску с трёхметровым дропом, с которого подумывал сделать бэкфлип.
К вечеру, когда мы чертовски устали и выпили почти всю воду, что у нас была, пришло время немного поснимать. Первым пошёл проезжать свою линию Мишаня. Получилось у него всё вполне удачно и дроп он приземлил хорошо. Съёмка мне вроде бы тоже удалась.


Мне нужно было торопиться, т.к. солнце уже заходило, и на склон постепенно наползала тень. Бэкфлип с дропа был довольно страшным, потому что приземляться приходилось на каменистый склон, да и оттормозиться потом было не так-то просто, особенно на моём хардтейле. Но всё же со второго раза я его чисто приземлил и хорошо всё проехал.


В общем, возвращались мы домой в приподнятом настроении. Казалось, что дело, наконец, сдвинулось с мёртвой точки. Но не тут-то было.


Сколько мы не лазили в последующие дни по этим горам, ничего толкового мы найти не могли. Дни проходили в утомительном хождении по холмам и заканчивались обычно возле магазина в посёлке Орджоникидзе, на крыльце которого мы сидели и, как обычно, проклинали судьбу и обсуждали, что же нам делать дальше. Измаил тем временем заломил цену за сварку в 2000 гривен, на что мы, само собой, не согласились, и решили от него уехать. Вот тут-то я и свернул ключ зажигания. Запасного у меня не было, и на следующий день пришлось ехать на велосипедах в Феодосию искать металлоремонт.
Пока я бегал по центральному рынку в его поисках, Денис с Мишаней стояли рядом с велосипедами. Там-то к Мише и подошёл незнакомый паренёк и сказал, что покупал у него седло. Миша его узнал, и мы с ним разговорились. Оказалось, он один из нескольких человек, которые серьёзно катаются в Феодосии и что-то строят. Мы сделали ключ и решили пройтись с ним посмотреть их трассы. Я, признаться, был шокирован тем, что могут построить два человека. Даунхильная трасса была такой длины, что я реально устал подниматься по ней вверх. И через каждые 20 метров – дропы, трамплины, контруклоны, искусственные каменистые участки. Словом, работу они проделали огромную. Потом Саня (так зовут этого товарища) показал нам два гэпа: один через тропинку примерно 5 метров высотой и 10 длиной, и второй, недостроенный, примерно 8 на 12 метров. Первый гэп очень красиво выглядел и понравился мне: я решил, что надо бы заехать и немного поснимать там.
Помимо прочего, Саня оставил нам телефон своего друга Виталика, который тоже катается на велосипеде и работает сварщиком. Виталик за пиво согласился заварить наши злополучные лонжероны. В общем, дела снова вроде бы пошли на поправку.
Признаться, я уже плохо помню, как прошли несколько следующих дней. Вроде бы мы снова ходили по горам, ничего не находили и ночевали около моря близ посёлка Орджоникидзе. И Денис, и я уже были обеими руками за то, чтобы выдвинуться в сторону Алушты и Бахчисарая, где, как сказывают местные, условия для катания получше. Однако хотелось ещё заехать на феодосийский гэп, да и Мишаня присмотрел себе линию в горах, которая казалось мне несколько сомнительной.



А потом Дениса стали донимать своими гневными звонками начальник с работы и мама, которым было нужно одно – чтобы он непременно прекратил заниматься ерундой и ехал домой в Киев продолжать работать и клясть своё существование. И Денис, к несчастью, поддался на их провокации и уехал, оставив нас с Мишей вдвоём.
Мы, конечно, немного приуныли, но решили продолжать делать то, зачем приехали – кататься и снимать. Съёмки Мишиной линии заняли два дня – первый день мы её строили, а весь второй день дул просто адский ветер, и только к вечеру он сумел её худо-бедно проехать, совсем не так, как хотел. В общем, очередные два почти провальных дня. Как-то вечером мы ужинали возле моря, разложив продукты на капоте машины. Мишаня случайно опрокинул сок, который красной лужей разлился по капоту. «Жалкое зрелище,» - сказал я, смотря, как он течёт по машине. «Да,» - констатировал Миша, - «Как и вся наша поездка». Однако, самые большие трудности были ещё впереди.
Виталик заварил один лонжерон, но, как назло, у него закончился кислород, и пришлось перенести окончание работ на другой день. Пока мы ждали этого дня и ездили из Орджоникидзе в Феодосию и обратно, мы обратили внимание на карьер, расположенный при въезде в город. Сам карьер оказался рабочим и, в общем-то, непригодным для катания, но зато расположенные неподалёку от него холмы по-настоящему привлекли наше внимание. Я давно нигде не видел такого необычного рельефа. Из склонов торчали столбы и стены красного и белого цвета. Мы побродили там и нашли интересные темы. Мишаня проехал красивую техничную съезжалку, а я нашёл дроп метров 8 высотой и с гэпом около 10 метров. Дроп, казалось, был почти готов – немного помахать лопатой и можно прыгать. На деле всё, как это часто бывает, оказалось не так. Чистили мы его до самого вечера и ещё всё утро следующего дня. Приземление уже казалось коротковатым (метра четыре-пять длиной), гэп – длинноватым, а разгон – неудобным. В общем, дроп вышел опаснее иных 12-метровых. Но нам было слишком жаль потраченных усилий, и мы решили прыгать. Посмотрели друг на друга, кто как разгоняется – казалось, скорости как раз хватает. До этого я не помню, чтобы я так ошибался с глазомером.
Я хотел уже было идти прыгать, но Миша изъявил желание прыгнуть первым. Тогда я пожал плечами и пошёл ставить штатив. Пока он примерялся, наверху холма собралась группа мужиков, похожих на рабочих. Они с интересом наблюдали за нами.
«Снимай, я еду!» - Мишаня разгоняется, похоже, даже больше, чем когда примерялся – и недолетает дроп ровно на полвелосипеда. Его, естественно, выкидывает прямо на плоскость. Он лежит, не вставая, и что-то говорит про ногу.
Я подбежал и увидел, что с его левой стопой явно не всё в порядке. При недолёте сломались какие-то кости. Сразу вспомнился неудачный прыжок Гранта Аллена из NWD III, где он приземляется на шоссе и ломает ногу. Встать сам он не мог, мне пришлось поднимать его, а потом наблюдавшие за нами мужики помогли вынести его наверх, к машине.
Как я понял, мужики эти были не рабочими, а спасателями, у которых здесь проходили учения. Двое из них даже немного разбирались в велосипедах – что-то говорили о Мишином недолёте и ободах MTX. Они помогли нам вызвать скорую, которая вскоре приехала и повезла Мишу в больницу. Я погрузил на крышу его велосипед и последовал туда же.
Врач говорил (прикидывался, скорее всего), что не понимает Мишиной речи (состоящей из русских и украинских слов), которую я почему-то с самого начала прекрасно разбирал. Так что мне приходилось выступать в роли переводчика. В итоге он поставил диагноз: какой-то необычайно редкий вывих. Без наркоза вправить этот вывих не удалось. Как выяснилось впоследствии, он вправлял не вывих, а перелом, после чего наложил гипс. Когда через месяц Миша его снял, ему понадобилась срочная операция. Короче, врач был может и неплохой мужик, но никудышний травматолог.


Пока Миша отходил от наркоза, к больнице подъехали Саня с Виталиком. Они мне помогли его вынести на носилках вниз и посадить в машину.
Казалось бы, теперь ничего не оставалось, кроме как заварить до конца лонжероны и отправляться домой – но я всё же решил отснять пару трюков на том гэпе через тропинку. На следующий день мы были на месте. Разгон и подъезд к гэпу оказались на порядок хуже, чем представлялись мне раньше. Хуже всего было то, что прыгать приходилось с поворота. Первый раз я прыгнул нормально, решил прыгнуть ещё разок, а потом попробовать ноухенд.
Когда я второй раз подъезжал к кикеру, я понял, что так и не закончил поворот и уже вылетаю. Но делать было уже нечего. Меня перекосило, и я со всего маха грохнулся на каменистый склон. Ничего, кроме джинс, футболки и шлема, на мне не было. Но мне повезло – я только ободрал руку и лоб. И окончательно решил, что пора ехать домой.
Следующую ночь мы провели в доме Саниной соседки. «Ой, я никогда не сдавала жильё.. 10 гривен в сутки – это, наверно, много?» - спросила она. Сумма была, конечно, баснословной, но мы согласились.
Саня с Виталиком показались нам похожими на бразильских пацанов, которые целыми днями гоняют мяч по пыльным горным улицам. Они выглядели как бразильцы, вели себя как бразильцы, общались как бразильцы. Это было очень забавно и необычно. В тот вечер Миша остался дома со своей ногой, а Саня позвонил мне и позвал на турники. Словом, бразилец.
На следующее утро Виталик доделал наши лонжероны, и на этом мы попрощались с феодосийскими товарищами и двинулись в сторону Харькова. Там я посадил Мишаню на поезд до Здолбунова, а сам поехал домой. Боялся, что на таможне мне припомнят три неоплаченных украинских штрафа по 250 гривен, но с меня ничего не спросили. Проехал границу поздно вечером, заночевал уже в России. С утра заехал в Белгород разменять оставшиеся гривны, а в 10 вечера был уже дома.
Такая вот поездка. Результаты – почти нулевые, то есть из катания мы почти ничего так и не отсняли. Зато – море впечатлений и множество разных историй. Что тоже совсем неплохо.

Как обычно, я пишу это для того, чтобы не пересказывать по сто раз всем друзьям и знакомым. Речь в данной записи пойдёт про очередной трип на поездах. Он был в несколько раз серьёзнее всех предыдущих хотя бы из-за того, что занимал во много раз больше времени и предполагал поездку в Сибирь на различных видах ж/д транспорта и при этом по возможности бесплатно. Мы долго его планировали и подготовились весьма основательно. Прикупили много разной нужной мелочёвки, а я к тому же обзавёлся новым спальником. Примерно за месяц до отъёзда мы стали активно агитировать людей и искать желающих поехать с нами. Мы – это я и Дима Худман (он, конечно же, наврал маме, что едет в Краснодар на море). Желающие находились и пропадали, потом находились другие, одни отказывались сразу, другие обещали подумать и т.д. В итоге готовность поехать высказал совершенно неожиданный человек и буквально в вечер перед отъездом. Этим человеком был широко известный в узких кругах фэтбой. Он постоянно путал мой номер с каким-то другим, а, поняв, что это я, говорил мне: дадада, я намутил денег, рюкзак и спальник, во сколько завтра на Отдыхе? Без десяти 8, отлично, я буду. Всё это было немного странно, и мы так и не узнали, пришёл он на станцию или нет, потому что сразу поехали через Отдых с Малаховки на голутвинской электричке, не выходя на станцию, а телефон у фэтбоя был недоступен ещё полдня. Так и поехали мы вдвоём. Штука была ещё и в том, что за неделю до отъёзда я сломал ключицу (уже третий раз), и уже приготовился к тому, что поездка сорвётся, но всё же мы решили ехать, но более цивильно (без езды на товарных вагонах и бегания от ментов). Надо сказать, от этой «цивильности» поездка мало потеряла и оставила довольно жёсткое впечатление. Примерный маршрут путешествия изначально был таким: Москва – Самара –Уфа – Челябинск – Тюмень. Тюмень стояла под некоторым вопросом , а сама поездка рассчитывалась на 10-12 дней. Вот мы и выехали 19 июля из моего дома в Малаховке, сели на эту голутвинскую электричку, доехали до Коломны, затем до Рязани, затем до Сасово. Вышло это нам в 7 рублей из-за того, что я не мог залезть на малаховскую платформу с одной рукой. В Сасово мы приехали уже вечером и решили взять билет на поезд на одну короткую остановку, а затем попытаться остаться в вагоне и проехать дальше. Такой номер не прошёл, потому что хотя мы и сели не на свои места в общем вагоне, а я снял свою сильно заметную косынку с руки, ни один кретин в этом вагоне, кроме нас, не ехал до станции Вад, которая оказалась маленькой деревушкой. Проводница немного поискала нас в вагоне, потом всё же проверила наши билеты, и на Ваде мы были вынуждены выйти. Электричка на Рузаевку была в полвторого ночи, а ещё одна – в полвторого дня. Мы решили переночевать в лесу и поехать днём. Ловля рыбы в речке на кусок лески с крючком и грузилом к успеху не привела, и мы стали устраиваться на ночлег на лесной опушке. Прямо там, где мы поставили палатку, проходили тропы, похожие на кабаньи. Когда солнце начало заходить, из соседнего леска стало доноситься устрашающе громкое хрюканье. Не знаю, кабаны это были или нет, но от греха подальше мы решили переместиться на середину поля, где никаких троп не было видно. Там мы в итоге и заночевали. Вечером количество комаров было совершенно дикое, и нам пришлось сделать подобия накомарников из моих запасных футболок, а также брызгаться «гардексом» каждые 10 минут (хотя на упаковке написано, что защищает он 6 часов). Утром солнце нагрело палатку так, что она буквально превратилась в теплицу. Мы встали, собрались и пошли стопить машины на федеральную трассу, о которой нам рассказал дежурный по станции. Времени до электрички было много, и мы рассчитывали застопить какого-нибудь дальнобойщика и доехать с ним сразу до Самары или ещё куда-нибудь. Фуры по этой трасе проезжали примерно раз в 20 секунд, но никто так и не остановился, хотя место мы вроде выбрали хорошее. В общем, безуспешно проавтостопив около часа, мы вернулись на станцию. Пока мы ждали электричку, недалеко от нас сидели два интересных персонажа. Один из них был старый беззубый мордвин, одетый в какую-то невероятную мешковину. Он увидел мою руку на косынке, спросил, что со мной и посоветовал делать припарки из крапивы и зверобоя. А ещё рассказал, как давным-давно один паренёк лечил переломы ноги с помощью колбасы из конины. Я, правда, так и не понял, как он это делал, потому что речь старика была довольно-таки бессвязна. Второй товарищ, судя по всему, в прошлом был суровым челябинским мужиком. Он тоже был уже в годах и говорил первому деду: «Шакалы, шакалы.. Ты понимаешь, кто такие шакалы? У меня дача в Сибири, дом мы с батей строили, я там с ним шёл, я был блядь. Деревня глохнет, они работать не хотят», и т.д. Когда пришло время идти на платформу, выяснилось, что этот суровый дед почему-то не может идти и вообще стоять на ногах, так что по просьбе травматолога худман буквально заволок его по ступенькам в вагон электрички. Это была самая жёсткая поездка на электричке за всю мою жизнь. Электричка состояла всего из пяти или шести старых советских вагонов, и в каждом из них всю дорогу сидел контролёр. Сначала на нас накинулась толстая густо накрашенная тётка. Мы сказали, что едем до Потьмы и дали ей по 10 рублей. Она продолжала сидеть за нашими спинами, и мы пошли в другой вагон. Там сидела ещё контриха, а в следующем – ещё, и так последующие 2 часа превратились в сплошную беготню по вагонам и прятание в тамбурах. Затем мы перебежали в последний тамбур, и я предложил там спрятаться в туалет и доехать в нём. Но когда я открыл дверь и поставил сумку на грязную ржавую раковину (я ехал с сумкой, потому что перелом не позволял нести рюкзак), нас запалила контриха из вагона, и я её узнал. Это у неё мы спрашивали, ручиха она или нет во время поездки в Мордовию в прошлом году. Ручиха вышла в тамбур, сказала, чтоб мы не смели прятаться в туалете и вышли в Ковылкино, иначе она высадит нас на одной из тех остановок, где двери открываются не на платформу, а в лес. Мы сели в тамбуре и решили в Ковылкино перебежать в другой вагон. Но контры ушли ловить безбилетников, и на Ковылкино к нам никто не пришёл. А вот потом зашла контриха помоложе и сказала, что раз мы не вышли, нас сейчас выкинут в лес. Пришла ручиха и попыталась это сделать, но мы объяснили, что в лес выходить не будем, а выйдем только на нормальной станции (это потому что там платформа выше и поезд стоит подольше, а значит, легче перебежать). На станции Инсар мы под наблюдением ручихи выходим в двери и перебегаем в другой вагон, и тут же нас встречает молодуха и пытается выкинуть наружу. Я ору, чтоб она не трогала моё сломанное плечо, а худман пытается объяснить, что у нас нет денег и надо доехать. В этот момент в тамбур врывается большой жирный мордвин в синей форме (не знаю, был это контролёр или машинист), что-то орёт, хватает худмана и пытается выкинуть его из вагона. Ну после этого уже пришлось дать этим мразям денег, всё-таки два раза в сутки электричка. А мордвин смотрел на нас бешеными глазами и говорил: «Здесь вам не Москва, не Питер и не Уфа. Здесь хуй проедешь!» Заплатив, мы сели в вагон и доехали до Рузаевки, а оттуда решили ехать на Саранск. Мы ещё не знали, что Саранск находится на отдельном маленьком ответвлении путей, и из него особенно никуда дальше не уедешь. До Саранска от Рузаевки ехать полчаса на электричке. Когда мы туда приехали, было довольно поздно, и мы решили ночевать ковровым методом. А именно, подошли к таксисту и попросили отвезти нас в лес. Он немного удивился и привёз нас к какой-то лесопарковой зоне на окраине города. Ещё сказал, что там много дач, их никто никогда не закрывает, и можно переночевать на одной из них. Мы подумали и решили не пользоваться его советом. Побродили немного, вышли к Саранскому автовокзалу, поднялись от него по какой-то дороге и углубились в лесопарк. Костёр мы решили не жечь, к тому же, когда мы начали разбирать палатку, началась сильная гроза. Гремел гром и лил дождь, а в палатке было тепло и сухо. Правда, ночью меня пару раз разбудил гром, который грохотал так, что я подумал, что стреляли из пушки. С утра приезжаем на троллейбусе на вокзал и понимаем, что с Саранска ничего не ходит, и надо ехать назад в Рузаевку. В Рузаевке выясняется, что электричка дальше, до Инзы, будет только через 5 часов, и чтобы скоротать это время, мы идём на холмы возле города снимать всякие бредовые видосы. В 16:40 садимся в собаку и едем в Инзу. В собаке одна контролёрша – бабка лет 70. Даём ей 20 рублей и едем 2 часа. Из Инзы почти сразу идёт электричка до Кузоватово (это недалеко от Сызрани). В ней мы ехали очень долго, контролёров вообще не было, только сзади нас зачем-то сидели три мента и на каждой станции высовывали головы в форточку. В Кузоватово мы приехали поздно. Оно напомнило мне американские ковбойские городки – по сути это деревня, в которой есть одна центральная улица, на которой находятся магазины, кафе и кабаки, не закрывающиеся допоздна. Вроде вечер буднего дня, но народ вовсю тусуется, пьёт и гуляет. Мы зашли в магазин за хлебом и консервами, и в магазине оказалась собственная пекарня. Мне дали горячую буханку свежеиспечённого хлеба – за всю жизнь такого не помню. Ночевать мы решили, естественно, в лесу, и пошли к нему через всё Кузоватово. Место решили долго не выбирать, а костёр не жечь. Поставили палатку, как выяснилось, метрах в 20 от автомобильной дороги и метрах в 5 от пешеходной тропы. Когда мы сидели ели, мимо нас сновали по ней туда-сюда бухие кузоватовцы. Несмотря на это, ночь прошла без эксцессов, и к 8 утра мы пошли на станцию, чтобы успеть на электричку до Самары. Она шла через Сызрань и ехала довольно долго. Прямо перед Сызранью пришёл контролёр, мы сказали, что едем до Сызрани и дали ему 20 р. Через полчаса он вернулся, а мы просто объяснили ему, что нам надо в Самару и у нас нет денег, и он отстал. В Самару мы прибыли довольно рано и решили без внимания её не оставлять. Прежде всего нас интересовало самарское метро, так что мы доехали на троллейбусе до ближайшей станции метро и пошли на нём кататься. Я гадал, будут ли там прикладываемые карточки, как сейчас в московском метро, или вставляемые, как были раньше, и просто вытаращил глаза, когда кассирша дала мне два чёрных жетона. Ну мы закинули их в турникет и пошли в метро. В метро всего одна ветка и пара ответвлений по одной станции. Поезда точно такие же, как в Москве, только ходят где-то раз в 5 минут. Мне очень понравилось оформление станций, например, на станции Гагаринская на стены вдоль путей выложены мозаикой, изображающей звёздное небо, космонавтов и всякое такое. Мы решили выйти на станции Кивеская и оказались посреди огромного рынка. Рынок был ничем не примечателен, кроме того, что вместо привычных азербайджанцев все продавцы поголовно были башкирами, и крыши двух или трёх палаток были усыпаны бугерлями, которые они зачем-то выкинули туда со своих прилавков. Посмотрели мы на это дело, купили воды и шоколадку и поехали на вокзал. Оттуда шла электричка до Похвистнево. Через 2 часа мы туда приехали и решили там заночевать, потому что было довольно поздно. Но не успели мы посмотреть расписание, как к нам подошёл мент, посмотрел документы, спросил, куда мы едем ( я ответил, что в Бугульму к друзьям)и сказал, чтоб мы лучше посидели на вокзале, потому что в его городе живут одни наркоманы и отморозки, которые калечат и убивают всех неместных. Нарассказывал всяких страшностей и убедил нас остаться в зале ожидания. Мы решили не ждать электричку до 3 часов утра и купили билеты до Уфы в общий вагон поезда, который проходил в 12 ночи, а до этого времени сидели куковали на вокзале. Какой-то мужик что-то спросил в кассе, и пожилая кассирша ответила ему в микрофон, так что, наверно, и на платформе было слышно: «Ага, а потом проверка будет и пиздец, нахуй мне такое надо». В 12 ночи садимся в поезд и пытаемся спать в сидячем общем вагоне. В 7 утра нас встречает Уфа. Мы немного прошвырнулись по ней на трамвае, купили батареек и еды. Садимся в электричку до Кропачёво. Едем часа два с половиной, и по мере удаления от Уфы нас начинают обступать горы. Сначала просто холмы, а потом уже нормальные горы со скальными сбросами и облаками. А в Кропачёво гор уже не было, и хотя мы знали, что дальше они начнутся снова, решили дальше не ехать. Дальше – Златоуст, а потом Челябинск.. Ну нахрен эту плоскую равнинную Сибирь – подумали мы и решили остаться на день-два в горах. Сели на электричку обратно, доехали до платформы 1729 км близ города Аша. Отличное место, вокруг горы, есть небольшая речка. Пообгорали там, покормили комаров и мух (комаров там было немного, а вот мух просто полчища), слепней и оводов, поснимали всякий бред на видео и пожалели тех, кто с нами не поехал. Рыба в речке кусала за ноги, а на крючок попадаться отказывалась (может из-за того, что он слишком большой был). Я оставил на Урале свои трусы – повесил сушиться на дерево и забыл. На платформе не было расписания, поэтому мы пропалили утреннюю электричку, вычислили примерное время её остановки и сели в неё с утра после двух ночёвок в горах. В Уфу мы прибыли к обеду и решили не ехать до Самары электричками через всякие похвистни, а взять вместо этого билет в общий вагон. Поезд шёл только в полдесятого вечера, и до этого времени мы решили посмотреть город. Все русские надписи в Уфе дублируются надписями на башкирском, по радио на вокзале объявляют тоже на двух языках. Город мне в целом понравился, состоит он из вполне по-европейски выглядящего центра и галимых олдскульных окраин. Мы побродили по улицам, поели в местном макдаке и поехали на вокзал, а оттуда –поездом до Самары. Ехали опять ночью, и спать в сидячем вагоне опять было ужасно. С утра, все помятые и сонные, выходим в Самаре и садимся на собаку до Сызрани. В ней ходили контролёры с ментами, и мы два раза дали им по 20 рублей. Посмотреть Сызрань так и не удалось, единственной достопримечательностью, которую мы там увидели, была бомжиха, одетая сразу в два или три каких-то кушака и похожая от этого на ужасную чёрную матрёшку. Скоро приехала электричка, и мы поехали на ней в Инзу. Там мы увидели контролёриху и решили перебежать в другой вагон по платформе, но каким-то непонятным образом наткнулись на неё именно в нём. Худман думал, что до Кузоватово недалеко и сказал ей, что мы выходим там. Она потребовала 80 рублей, мы дали ей 40, за что она обещала нас высадить, и убежали в первый тамбур первого вагона. Так бы мы в нём и сидели, спрятавшись у дверей, если б худман не выглянул в вагон и не попался контрихе на глаза. Тогда на станции мы перебежали вагон, прошли весь поезд и спрятались в последнем тамбуре последнего вагона. Вскоре и возле него оказались контрихи, и они бы нас не заметили, если бы им не сказал о нас увидевший нас машинист. Они заглянули, и, увидев нас, удивились, как это мы так ловко «летаем по вагонам как мухи». Видимо, им понравился наш фокус, потому что услышав на вопрос «куда едем?» ответ «в Москву», они отстали и не трогали нас до самой Инзы. Электричка от Инзы до Рузаевки была только утром, так что нам пришлось ночевать в Инзе. В этот вечер люди там отмечали день города. Из окна дворца культуры слышались песни Жанны Фриске и Ласкового мая и слова ведущей представления, которая говорила: «А теперь берём друг друга за попу, за задницу…». Инзе исполнялось 110 лет, а мы пошли в лес спать. В 7 утра сели на собаку до Рузаевки. Контролёром в ней работала опять бабка, уже другая. Мы спрятались от неё в передний тамбур электрички и всю дорогу в нём ехали. Пришли на вокзал и выяснили, что первая электричка – через 6 часов, а первый поезд – через 7. Ночевать в каком-нибудь Пичкиряево на окраине Мордовии нам не хотелось, и мы стали искать альтернативный транспорт, а именно –решили попросить машиниста какого-нибудь товарника довезти нас в локомотиве. Первые два часа на станции не было сформированных составов, но потом мы увидели два товарника, которые стояли рядом друг с другом и были готовы отправиться. Подошли к одному, крикнули машинисту и спросили чё да как. Оказалось, оба поезда направлялись в Рязань, точнее – в Рыбное. Машинист сказал, что он не против нас подвезти, но посоветовал попроситься в соседний поезд, т.к. он раньше отправлялся. В соседнем поезде машинист тоже отнёсся к нам хорошо и сказал, что скоро они отправятся. В 2 часа дня мы сели в локомотив и машинист отвёл нас в заднюю кабину. Там было просторно, кресла были вполне ничего себе, в общем, ехать было явно лучше, чем на электричке. Кстати, электровоз весит 184 тонны, а мощность его составляет 5200 киловатт, то есть около 7000 лошадей. Товарник всю дорогу ехал 60-70 км/час и притормозил только в Рязани. А вышли мы в Ходынино, проехав на нём больше 400 км и поблагодарив парней из локомотива. Собаки на Голутвин уже не ходили, поэтому мы поехали в Рязань, сидели там на площади среди гопатосов и пили пиво до полчетвёртого утра, а потом сели на первую электричку до Голутвина. Там меня, лежащего на лавке, разбудила контриха, а я ей сказал: «У меня дача в Сибири, дом строил с батей, а эти шакалы молодые работать не хотят. Нация гибнет, деревня глохнет». Тогда она сказала, что в Коломне сдаст нас милиции и ушла. Минут через 10 сотрудников милиции попросили пройти в наш вагон, а мы ушли в начало поезда и вышли в Голутвине без проблем. Ну а оттуда поехали домой. К худману в голутвинской собаке подошёл контролёр, а он сказал: «Я до Урала бесплатно доехал, так что не буду платить и никуда не пойду», и контролёр ушёл. Вот такая история.

Это случилось вчера на Дзержинском карьере. Мы копали трамплин и уже собирались уезжать, сидели ели. Метрах в двухста от нас внизу, в небольшой бухте озера купались двое парней. Издалека не было видно, сколько им лет, и никто, кроме нас , их не видел. Да и мы бы не заметили, но один из них стал задерживать дыхание под водой, метрах в семи от берега, и мы стали за ним наблюдать. Второй сидел на берегу и смотрел на него. И тут нам показалось, что очень уж долго он его задерживает. Прошло ещё секунд 30, и он пошёл ко дну. Мы сразу метнулись туда. Второй парень не кричал и не звал на помощь, когда я подъехал к нему, он просто сидел с охуевшим лицом и говорил: мой брат утонул.Я разделся и прыгнул в воду его искать. Там было глубоко, холодно и очень мутно. Врач недаром сказал мне не плавать, пока плечо не заживёт - после двух минут в воде оно заболело так, что я не мог шевелить рукой и вынужден был вылезти на берег. Вместо меня полез мой товарищ, но никак не мог его найти, а минуты через три был уже не в состоянии нырять в 15градусную воду. Потом мы заметили пузыри, и он всё же нырнул и достал его. Парню, как и его брату, было на вид не больше десяти лет. Мы потащили его наверх, на поляну и стали выливать из него воду. К этому времени уже прибежала их мать. Ещё через пару минут приехала скорая. Давали ему кислород, кололи адреналин, потом мы сбегали в машину за этой штукой, которая даёт разряд, но и она не помогла. Он лежал головой на моём свитере и не оживал. Прожил свои десять лет, никому не сделал зла и утонул в сраном озере возле помойки... За что ему это?