рассказ2

10 Ноя 2010, 21:25

Элла Россман
«Вольная борьба»

Страница из художественного альбома. Репродукция античной росписи на вазе. Геракл самоотверженно борется с Немейским львом. Обхватил зверя за шею и придавливает к земле. Тщательно прорисованные вздувшиеся красные мышцы.
Другая репродукция. Геракл и гидра. Змеиные головы с распахнутыми пастями. Хвостом оплетает за ноги. Геракл поднял меч, защищается.
И еще одна фотография с вазой. На вазе – «Прославление Геракла». Две тоненькие молодые богини держат над головами венки из цветов. По центру композиции – сам герой, изящный, гибкий, как танцор балета. Склонился к одной из богинь, принимая из ее рук венок. В профиль – его скуластое лицо с огромным неподвижно смотрящим глазом.

Яркий свет. Огни: желтые, красноватые и голубые. Слепят глаза. Высокие потолки, огромные окна, за которыми – темно. Просторный спортзал.
Двое мужчин, обнаженные по пояс, уперлись плечами. Лица красные, на висках вздулись вены. Ноги будто вросли в пол. Мышцы напряжены. Один из борцов – рослый, коротконогий, крепкий, с широким плоским лицом, квадратной челюстью, маленькими острыми серыми глазами. Второй тоньше, гибче, ловчее. У него узкаяталия, длинные жилистые руки. Скуластое лицо обрамляют мягкие волнистые волосы. Он смотрит твердо и тяжело своими почти красными бархатными глазами.
Коренастый с усилием высвободил одну руку, обхватил противника поперек туловища, пытаясь свалить, но соперник не сдвинулся с места. Тогда борец не выдержал, с криком дернулся вперед. Секунда – и он уже лежал на лопатках. Победитель переводил дыхание. Убрал со лба мокрые волосы. Отошел к лавкам у стены.
Побежденныйсел. Держался за плечо. У него была разбита бровь, капала на пол кровь. Подбежал тренер – низенький мужичокс синем костюме. Прикладывал ватку к разбитой брови. Говорил что-то.

Победитель сватки сиделна низкой скамеечке. Полотенце через плечо. За его спиной уже боролись двое атлетов. Один из борцов перекинул другого через спину. Не глядя на противника, пошел к скамейке. Это здоровенный рыжий мужик, с белыми бровями и ресницами, весь усыпанный веснушками. В веснушках плечи и грудь. Мужик тяжело опустился рядом с темноволосым парнем. Достал из-под лавки помятую бутылку с водой. Отпил. Помолчал пару секунд. Позади народ что-то громко обсуждал с тренером.
- А ты ничего себе! – гаркнул вдруг рыжий и хохотнул, - Ловко, ловко… Я тебя когда увидел, то подумал: тощий, вмиг у нас его… в лепешку… а нет… Ты где-то раньше учился?
- Я в армии служил.
- Ах вот оно что… А к нам чего пришел?
- Форму поддерживать.
- Для кого же это? – рыжий улыбался насмешливо.
- Для Родины.
- Для Родины?! – рыжий уставился на парня, думая, что тот шутит. Но лицо у того было серьезное. – Да… Давненько я таких не встречал у нас… Молодец, молодец, ничего не скажешь. Кхм… Меня кстати, Петр зовут.
Рыжий протянул руку. Темноволосый парень посмотрел на нее. Потом неохотно пожал.
- Андрей.
Позади них шла схватка.

Андрей сидел за облупившимся ДСП-шным столом. На столе светился синимстаренькийЭЛТ-монитор. Громко шумел системный блок.
Андрей что-то печатал на клавиатуре. Щелкал мышкой. Потом нажал на Enter. Откинулся на спинку своего стула, ожидая, когда компьютер выдаст результат. Блок гудел и иногда, как человек, тяжело вздыхал.
В компьютере что-то пикнуло. Андрей прищурился. Выписал с экрана на бумагу несколько показателей. Сравнил с показателями на другом листке. Снова взглянул на экран. Размышляя, обводил ручкой на листе число: 457.

Тоненькаяизящная девушка с маленькимкруглым лицом. Тонкий изящный рот, узкий нос, большие карие глаза. Она причесывала деревянным гребешком длинные светлые волосы. Убирала их назад, в хвостик.
Девушка сидела на широкой кровати. Рядом с ней на этой же кровати лежал Андрей, в свитере, джинсах, начищенных до блеска черных ботинках. Ботинки свешивались с края кровати, не пачкая узорчатого покрывала. Андрей смотрел в потолок и курил.
Девушка натягивала плотное клетчатое платье. Расправляла руки в рукавах. Тянулась застегнуть молнию на спине.
- Андрей… помоги, пожалуйста…
Андрей сел. Аккуратно, придерживая рукой ее волосы, застегивал молнию на платье. Потом снова откинулся на спину.
- Ты бы не курил в кровати… пепел сыпется… и потом, ты ведь спортом занимаешься, а куришь… ты только не злись на меня, но ведь польза пропадает.
- Да. Это правильно, - ответил он и отложил сигарету в поддон цветочного горшка, стоящего слева от кровати, на подоконнике. Молча, спокойно смотрел на Катю.
Она взглянула на него, улыбнулась, вздохнула. Вынула сигарету из поддона и вынесла из комнаты. Вернувшись, опустилась на одеяло. Проверила время на наручных часах.
- У меня еще десять минут… - взяла с тумбочки большую книгу «Античная расписная керамика». Пролистнула, рассматривая краснофигурные и чернофигурные греческие вазы, - Сегодня лекцию проводим по вазописи… для школьников…
- Кать. Посиди просто.
- Хорошо, - девушка отложила книгу. Смотрела нежно на Андрея. Но тот был сосредоточен на какой-то своей мысли.
Катя скользнула взглядом по комнате. Взяла с тумбочки пару конфет в желтых обертках.
- А ты сегодня на работу?
- Выходной.
- Ясно… как работается? Не забыл все, пока служил?
- Помню. И получше некоторых других…
- Это хорошо. Жаль только, зарплата маленькая…
- Зато не в конверте.
- Да… тут я согласна… - она развернула конфету. Отправила в рот, - Хочешь?
- Чего это?
- «Коровка»
- Нет, спасибо. Сейчас стараюсь поменьше конфет есть.
- А я не могу без сладкого… Без конфет – вообще… И больше всего «Коровки» люблю.
- От сладкого диабет.
- Это в старости.
- В молодости тоже. – он поднялся с кровати. Пошел в прихожую. Не спеша одевал пальто.
- Ты разве сегодня не останешься?
- Дела есть.
- А вечером придешь?
- Сегодня не смогу, прости.
- Ничего. До завтра.
Андрей кивнул головой и вышел. Катя закрыла за ним дверь. Потом вернулась в комнату, недвижно сидела на постели. Разглаживала одеяло. Нащупала что-то руками, приблизила к глазам маленький черный предмет. Записная книжка.

Андрей шел по пестрой от солнечных зайцев лестничной клетке. Гулким эхом отдавались шаги. Текли под руками крашеные коричневой краской перила. У Андрея сосредоточенное лицо, жесткий взгляд.
Он остановился у крашеной белой краской деревянной двери. Нажал на кнопку звонка. Дверь открыла маленькая худенькая женщина, еще явно не старая, но полностью седая, с морщинистым изможденным лицом.
- Андрюша, а я как раз уже собираюсь… Проходи, раздевайся… - Андрей прошел в тесную темную прихожую. Снимал пальто. Женщина суетилась вокруг него. Что-то быстро-быстро говорила, неразборчиво, тихо, ласково.
- Как дела дома? – оборвал ее Андрей.
- Ой, да ничего, Андрюша… Только Павлик вот опять болеет… В Москву поеду – у нас нужного лекарства нет… Ты как раз вовремя, успею на электричку…
- Дорогое оно?
- Что?
- Лекарство.
- Да что сейчас дешевое… Но ты, Андрюша, не волнуйся, у меня еще с августа твои деньги остались…
- Мам, давай лучше я съезжу?
- Нет, нет, я поеду… надо же мне выходить тоже… я к отцу на могилку заеду… мы четвертого собираемся, ты помнишь? Три года уж…
- Помню, помню.
- Да… там на кухне на плите кашка гречневая и тефтельки… все теплое, ты бери…
- Ладно.
- Ну хорошо… ты только смотри, чтобы он… ну, ты понимаешь… и чтобы не ел сладкого перед обедом, хорошо?
- Да.
- Ну, пойду, пойду…
- Мать.
- Чего?
- Что, Семена опять из института отчислили?
Мать замерла. Сжалась вся. Отводила взгляд. Потом говорила неестественно тонко:
- да, что-то опять Сема… Не сдал чего-то… А ты откуда знаешь?
- Знаю. Он сегодня будет?
- После обеда… но ты не ругай его, Андрюша, не надо! Мы уже с ним поговорили… он там… сдаст… ты только его не трогай!
- Я поговорю с ним.
- Ой, Андрюша...
- Не волнуйся, просто поговорю. Не убивать же я его собираюсь
- Ну да… - она говорила не слишком уверенно, – И все равно, Андрей, мы с ним уже говорили… зачем еще говорить…
- Мам, ты на электричку опоздаешь.
- Да… да, пойду… пожалуйста, Андрей! – она еще раз умоляюще посмотрела на сына и вышла. Андрей аккуратно запер замок. Проверил дверь.
Потом вымыл руки в ванной. Прошел по узкому заставленному барахлом коридору. Свернул в комнату.
На низкой кровати у стены сидел худенький подросток. Он что-то перекладывал на одеяле тощими непослушными руками. Улыбался, бормотал неразборчиво.
- Здравствуй, Павел! – Андрей сказал это тихо, мягко, чтобы не испугать.
Подросток поднял глаза на вошедшего. И широко заулыбался. Потянул руки. Смахнул на пол несколько монеток и обрывки цветных бумажек.
Андрей поднял бумажки и монетки. Положил их на одеяло. Присел на тахту.
- Что это у тебя тут?
Павел указал на бумажки и монетки, разложенные в две небольшие кучки.
- Это магазин что ли?
Павел радостно закивал.
- А можно я у тебя что-нибудь куплю? Эту бумажку, например? – он потянулся к кучкам. Павел нахмурился, загородил бумажки руками.
- Все, понял, понял. Нельзя. Тогда я тебе что-нибудь для магазина подарю, идет? – он порылся в карманах джинсов. Вынул старый проездной билет и карамельку, – Вот… это билет на метро. На поезд подземный. Ты один раз видел… - Павел слушал очень внимательно, широко раскрытыми глазами следил за руками Андрея, - А это конфета, карамелька… Называется, - Андрей посмотрел на фантик, - «Барбарис». – он положил предметы на ладонь и протянул брату. Тот быстро схватил. С двух сторон оглядел билет – и отложил его к цветным бумажкам. Конфету, чуть поразмыслив, поместил по центру между двумя кучками.
- Э. Конфету съешь лучше. Ее надо есть.
Павел понял. Замотал головой.
- Ну, как знаешь. Тем более, мама сказала, чтобы ты обеда дождался... Так что правильно все сделал, молодец.
Пашка уже отвернулся к своим игрушкам. Раскладывать бумажки в ровные ряды по цветам.
Андрей немножко понаблюдал за этим его занятием. Потом включил стоящий на тумбочке телевизор. Шли новости. Долго говорили об отношениях с Америкой. Андрей слушал очень внимательно.
Новости кончились, пошла реклама. Соблазнительная красавица рекламировалаананасовое мороженое. Андрей поморщился и щелкнул пультом, прервав красавицу на полуслове.
Потом принес из коридора рыжий портфель. Разложил на невысоком откидном столике бумаги, калькулятор. Принялся что-то считать. Сравнивал одни расчеты с другими. Обводил то же число – 457. Хмурился.
В прихожей щелкнул замок. Послышалось веселое пение. Шаги. В комнату заглянул низенький белобрысый парень.
- Ну, Павел, что я тебе принес!
- Здравствуй, Семен.
Белобрысый парень увидел сидящего в углу Андрея. Смутился.
- А, привет… давно не виделись… - он протянул брату большую блестящую юбилейную десятирублевку. Павел замер в восторге, - Ну, держи, это тебе... Ничего ты, живой вроде… а вчера температура была… - Андрей продолжал тяжело смотреть наСемена. Семен наткнулся на этот тяжелый взгляд, - Ну, я пойду, пообедаю…
- Я слышал, что тебя опять отчислили, Семен.
- От кого слышал?
- Отчислили тебя?
- Ну, отчислили.
- Чего же в этот раз? – Андрей говорил негромко и будто сочувственно. Этот тон ничего не хорошего не сулил.
- Пересдачу завалил… матанализ…
- Ах, матанализ… Да…матанализ – это, конечно, сложно… - Андрей вздохнул, покачал головой, - Тут не всякий сдаст, точно… но, Сем, как ты думаешь… ради матери и Павлика…и ради своего же будущего… может стоило постараться и сдать все-таки, а? Хотя бы попробовать поучить? Или не стоило? Как ты думаешь?
Семен отводил глаза,
- Ты опять начинаешь морали свои…
- Да, начинаю!И буду продолжать.А ты слушай и помалкивай, когда тебе дело говорят. Лодырь! Сколько можно нам с матерью твои пересдачи оплачивать? А?! Поим, кормим, одеваем, другой бы учился, как мог… А ты только и знаешь, что шляться где попало! – на последней фразе Андрей не сдержался и прикрикнул.
- Ты на меня не ори! Ты мне не отец, чтобы воспитывать!
- Я тебе брат!!! И я теперь здесь за старшего!
- Ничего подобного! Ты… ты дома раз в месяц появляешься! Ты никакой здесь не старший, понял! Только отец у нас старший мог быть, а ты вообще даже на него и не похож! Потому что он был умный человек, а ты…
- Чего я? – Андрей посмотрел на него угрожающе. Семен и сам испугался, чего сказал, но извиняться не собирался. Старался смотреть гордо. Андрей сел за стол, продолжил расчеты, - Не копейки тебе больше на учебу не дам.Придурок.
- И не нужны мне твои копейки! Мне все это ваше взрывное дело до лампочки всегда было! И в институт я идти не собирался никогда! Это все вы с матерью наседали: давай, давай… но теперь я все сделаю как я хочу!
- Это как же?
- Работать буду! Я работу себе нашел. В мясном магазине. Друг устроил.
- То есть подруга.
- Не твое дело! Я теперь больше тебя зарабатываю – вот что главное! И пришел я за вещами! Все, переезжаю! С вашей шеи на свою собственную!
И он действительно вынул из-за шкафа большую дорожную сумку и стал скидывать в нее вещи. С полок летели рубашки, галстуки, подтяжки всех цветов…
- Спасибо за хлеб, за соль, за прочую канифоль, и до свиданья! – сказал он, застегивая сумку. Потом вышел из комнаты. Хлопнула оглушительно входная дверь.
Павел видел притихший, испуганно смотрел на Андрея. Андрей увидел брата, и ему стало досадно и стыдно. Он погладил Павла по голове, что-то утешительное сказал, и, чувствуя себя еще более виноватым, и еще более разражаясь на это, снова сел считать.

Андрей бродил по городу. Уже давно стемнело. Зажигались и гасли желтые и оранжевые квадраты окон. Переливался разными цветами радуги мокрый асфальт. Быстро шли с работы люди. Гавкал тощий уличный пес, крикливыеторговки предлагали пирожки с мясом и капустой.
Зачастил противный мелкий дождик. Как по команде раскрылись зонты.
Андрей встал под козырек подъезда одного из многоэтажных бетонных домов. Дверь запищала – вышел пожилой мужчина в черном пальто. Андрей придержал дверь и прошел в подъезд.
Присел на низкий подоконник, сунул руки на батарею. В подъезде стоял приятный желтый сумрак. Качались в свете тусклой лампочки черные полоски теней от перил. Прыгали со стены на ступеньки. Со ступеней на стену. И опять на ступеньки. Андрей затих. Слипались веки. Мелькали и расплывались черные полоски теней. В квартире наверху звонил телефон. Долго, долго.
Свесив голову на грудь и оперевшись плечом о стену, спал Андрей.

Приоткрылась облезшая белая дверь. В проеме показалась голова Андрея.
- Анатолий Иванович. Я по делу.
- А, Андрей Григорьевич! По какому же?
Андрей прошел в кабинет к начальнику и присел к столу. Начальник, низенький лысый мужичок в больших выпуклых квадратных очках, суетливо отложил в сторону бумаги и приготовился слушать.
- У нас ведь завтра сдача отчета?
- Да, наконец-то отсылаем… три месяца морочились с этой экспертизой… А что?
- Нужно задержать документы. Тут ошибка. Посмотрите, - он протянул Анатолию Ивановичу бумаги, - стоит коэффициент 459. А получается 457. Я проверял.
Анатолий Иванович коротко взглянул в листы и отложил их в трону. Снял очки, повертел их в руках.
- Да, да, да… - покачал головой, вздохнул, - 457 значит… да.. Мы это знаем, Андрей Григорьевич.
- Знаете?
- Дело в том, что наш молодой сотрудник, Федорцев, допустил эту ошибку… неверно высчитал. Неопытный, только из института…
- Я тоже институт не так давно заканчивал.
- Да, нам это известно. Нолюди все разные: кто-то быстро вникает, а кому-то нужно время, чтобы освоиться, раскачаться.
- Люди разные. Но работа у нас одна.
- Это вы все очень правильно говорите. И я с вами совершенно согласен. У меня знаете как у самого душа болит? Раньше мы бы этого Федоцева оштрафовали. А, может, и уволили бы. За прогулы, например. Но дело все в том, что сейчас ситуация совсем иная. В госучереждения после института никто не идет. Кадров у нас катастрофически не хватает. Так что нам приходится идти на уступки…
Тем более, что мы уже подали отчет в отдел разработки…
- Значит, надо его отозвать!
- Но это дискредитирует деятельность всего нашего отдела. Мы поставим под удар сотрудников. Всех! И тех, кто не виноват в этой ошибке. Вас в том числе. А этого нельзя допустить. В конце концов, это ведь и не такой уж важный показатель, в котором допущена ошибка, чтобы... а Федорцеву был объявлен строгий выговор…
- Да что мне ваш Федорцев! Детский сад! Выговор ему объявлен… Мы тут не в куличики играем! Это взрывные работы! – Андрей видел, что его слова не производили на начальника эффекта, и закипал, - Так. – он перевел дыхание и продолжил, - Объявляю вам открыто: если не отзовете отчет, я буду вынужден подавать письмо в отдел разработки. Или еще куда повыше…
Начальник слушал. Ничего не отвечал. Доброе и сочувственное выражение медленно сходило с его круглого розового лица. Андрей закончил говорить.
Начальник сухо улыбнулся и прищурил глаза.

Андрей совсем не контролировал себя в этот раз. Соперник его лежал на полу и плевался кровью. С трудом встал на ноги, перешел к лавкам. Потом вернулся:
-Тут где-то зуб мой…
- Все? Больше желающих нет?
С лавки поднялся невысокий крепкий парнишка. Парнишка смотрел весело и чуть пренебрежительно на длиннорукого и казавшегося по сравнению с ним несуразным Андрея.
- Я желающий.
Тренер скомандовал начало. Парнишка рванулся на Андрея. Попытался подставить подножку.
Андрей схватил его под руки и перебросил через голову. Парнишка упал на живот. Скрючился на полу.
Андрей уже повернулся чтобы идти, как его соперник приподнял голову
- Не кончили еще…
- Тебе мало?
- Да! Мало!
- Пожалуйста, добавлю. Поднимайся.
Парнишка, пошатываясь, поднялся.
Андрей наступал. Соперник суетливо махал руками, пытаясь блокировать выпады. Андрей легко отбивался от непослушных слабых рук. Потом рванул вперед и обхватил парнишку поперек туловища. Пытался перевернуть. Тот упирался, извивался всем телом, бил ногами по воздуху.
Наконец Андрей перевалил его на пол.
Парнишка упал боком. Андрей схватил его еще раз и бросил на спину. Головой вниз.
- Хватит, хватит! Стоп! – кричал тренер. Засвистел в свисток. Андрей отошел от соперника.
Парнишка лежал на спине и не шевелился. Не открывал глаз. Тренер подбежал, стал приводить его в чувство. Подошли и другие борцы.
Глаза у Андрея, секунду назад кипевшие яростью и остервенением, теперь были будто совсем пустые. Он медленно пошел к лавкам. Опустился на одну из них. Вытирал лицо полотенцем.
Рядом уже сидел Петр.
- Ты ему, похоже, ребро сломал, Андрюха. Что это с тобой? Уволили что ли? Или жена изменила? Или это ты так Родину защищаешь тоже? Сколько можно говорить тебе, Андрюха - время рукопашных боев прошло! Теперешняя война, если она случится, знаешь как будет выглядеть? Объявят войну. Или не объявят… Пустят с той и с этой стороны по ракете. За день разнесут пол земного шара, как за все годывторой мировой не сумели. А на следующий день – мирный договор. Понимаешь? И твои мышцы никому нужны не будут. И твои усердные тренировки по вольной борьбе с изувечиванием соперников тоже. Так что нам остается только отводить таким способом душу. Как ты сейчас. Или деньги зарабатывать. Как это делаю я.
Андрей резко поднялся, схватил пальто. Натянул рубашку. Вышел.
У входа стояла скорая.

В день, когда поминали Григория Антоновича, впервые пошел снег. Андрей явился поздно, когда все уже вернулись с кладбища и сидели за столом на кухне. В углу в кресле, накрытый клетчатым пледом, возился Пашка. В руках Паша держал кусочек колбасы, который с удовольствием обсасывал.
Среди родни и друзей был и Семен. В рубашке,новеньком сером костюме, с аккуратно зачесанными назад волосами, прилизанными «височками». Что-то говорил маленькой седенькой старушке. Та внимательно слушала и кивала.
- А, и он тут, - сказал Андрей, увидев брата.
- Не надо, Андрей… он такой же сын, как ты… давай не будем ссориться хотя бы сегодня… ради отца…
Андрей молчал. В кухню не проходил.
- Садись, Андрюша, за стол….
- Я постою.
Тогда поднялся Семен.
- Мне, к сожалению, пора. Ждут меня.
Он вышел из-за стола, подошел к матери.
- Тут на месяц, - вынул из кармана несколько купюр, - И еще.. на пальто тебе…. Зима уже совсем. Андрей все обещал, но когда теперь…
Андрей стрельнул глазами, порозовел. Перевел взгляд на мать. Та суетилась с какими-то салатами и не смотрела на него.
Семен попрощался со всеми, вышел с кухни. Андрей присел к столу. Ему уже накладывали салат. На столе, перед вазой с цветами стояла фотография отца. Суровый человек с нахмуренными широкими черными бровями.
Андрей смотрел на отца. Отец был такой маленький среди всех этих салатов и цветов. Маленький и будто уже не хмурый, а обиженный на что-то.

На рассвете ехал по черно-розовому городу рыжий грузовик. Полный кузов песка. Притормозил у покосившегося забора стройки. Пятился в узкие ворота. Вываливал песок.
Андрей и еще три молодых парня кидали песок на носилки и тащили куда-то. Разводили цемент. Парни перешучивались, посмеивались над чем-то. Андрей молчал.
Потом Андрей бродил вокруг высокого с широкими окнами здания спортзала. Там горел свет, слышались крики. Он немножко постоял перед входом – и пошел дальше.
Почти совсем рассвело. Ни одного человека не было на улице. Ни собак, ни машин. Валил крупный снег.

Квартира матери Андрея. Резкий звонок в дверь. Мать спешила открывать.
На пороге стоял понурый занесенный снегом Андрей.
- Андрюша? А я думала ты на тренировке!...
- Я что-то приболел…
Сбросил ботинки. Прошел на кухню.
За столом, накрытым чистой белой скатертью, окруженная корзиночками с пирожками и баночками с вареньем, сидела испуганная Катя.
- Ты чего тут? – изумился, увидев ее, Андрей.
Катя залилась красной краской.
- Ты только не подумай ничего, - заговорила она быстрым шепотом, - Я не… ты куда-то уходишь все время… и я подумала, что ты женат или у тебя есть ребенок или… Ты в прошлый раз забыл у меня вою записную книжку… я бы ни за что не позвонила никому, но ты вдруг пропал… На работе твоей сказали: уволился… тогда я нашла номер мамы твоей… вот.
Андрей смотрел растерянно. Он не злился. Присел на диванчик к столу. Оглядел накрытый стол. Потрогал румяные теплые пирожки.
- Это с луком?
- С мясом, Андрюша. Твои любимые! – мать стояла в дверях кухни.
- Да… - он не шевелился. Опустил глаза в пол.
Катя смотрела грустно и испуганно.
- Ты на меня злишься, Андрей?
- Нет, нет, конечно. Совсем не злюсь.
- Хочешь, я уйду?
- Нет, сиди. Я тебя давно хотел пригласить. Так что сиди.
- Я сейчас чаю заварю, - забегала мать.
- Нина Александровна, давайте я помогу?
- Нет, нет, нет, я сама, я знаю, где что лежит. Сейчас чайник поставлю… Ты посмотри только, когда он закипит… а то мне надо в комнату… там… к Паше.
Она поставила на плиту старый эмалированный чайник с синеньким цветочком на боку. И ушла в соседнюю комнату.
- Пашка у вас такой хороший мальчик, - сказал Катя после долгой паузы, - Я ему своего льва принесу плюшевого.
- Да… это хорошо… только он мягких игрушек у нас не любит.
- Да? А что любит?
- Бумажки всякие… фантики…
- Тогда я ему марки принесу. Я в детстве целую коллекцию собрала. Один альбом у меня со зверями, другой – «искусство»… слушай, а почему ты уволился…?
Андрей не отвечал.
Засвистел чайник. Катя поспешила выключить газ.
- Давай чай пить…
Разливала кипяток в высокие кружки.
- А у меня тоже есть… к чаю… - Андрей вынул из кармана несколько конфет в желтой обертке.
- Ой, «Коровки»!
Они пили чай в тишине. Гудел еле слышно газ – варилось что-то на плите – да ветер иногда вздыхал за окном. Больше ничего.
Когда снег стал потише, Катя засобиралась. Присела на диванчик к Андрею:
- Ты сегодня придешь?
- Нет… ты извини… я сегодня останусь тут переночую… мне надо подумать… Я завтра с утра приду, хорошо?
- Хорошо… но я тебя насильно не тащу никуда… ты приходи, когда сможешь, ладно? Когда… подумаешь.
Андрей поднял глаза. Внимательно посмотрел на Катю. Лицо его посветлело.

Маленькое окно с приоткрытой форточкой. Падали последние снежинки. Ветер шевелил тонкие белые занавески, надувал их как парус. На подоконнике лежала книга - «Античная расписная керамика». Шелестели страницы. Мелькали, сменяя одна другую, репродукции с подвигами Геракла.

Добавлено: polinadoroty мнений: 0 мнение

Ссылка

рассказ

16 Окт 2010, 20:30

"Земля, земля"

Экран телевизора. Фотографии звезд и звездных скоплений. Одна, вторая, третья – сменяются каждые две-три секунды. Голубые звезды. Красные звезды, желтые звезды. Яркие звезды и тусклые. Планеты, астероиды.
Комната, в которой стоит телевизор. Темная и просторная, мебели почти нет, только тумбочка с телевизором посреди комнаты, напротив - низкий диванчик на шатких ножках, обитый вытертой красной тканью, позади – изящный старинный буфет. В буфете две кружки. И голые белые стены. Позади диванчика – большое окно, без занавески. В окне чернильное небо. Звезд нет.
На диванчике - двое молодых людей, юноша и девушка. Девушка закинула ноги на спинку дивана, длинные светлые волосы свешиваются вниз и подметают пол. Парень сидит развалившись. Молча смотрят в телевизор. Смотрят без особого интереса.
Парень нарушает тишину первым:
- Знаешь, у меня мама.. она по части астрономии… работала. Она мне в детстве постоянно такие фильмы притаскивала. Когда магнитофон появился. Других было не достать, и мы всё про звезды смотрели… про Гагарина.
Девушка молчит. Парень делает звук громче. На экране – орбитальная станция, парящая над пестрой поверхностью земли.
- Человек! – вещает диктор задумчивым голосом - Жаждет глубже проникнуть в прошлое и будущее, чем это позволяет ему короткое пребывание на Земле!
Он хочет видеть вселенную такой, какой она существовала прежде, чем был человек, и какой она будет после него!
Он бороздит безвоздушное пространство, находя ответы на мучающие его вопросы и задаваясь всё новыми вопросами!
И теперь, наблюдая последние открытия и новые проекты, можно с уверенностью сказать!
Освоение космоса остановить нельзя!..
- А твои родители чем занимаются?
Девушка вздыхает, принимает вертикальное положение.
- Мама у меня учительница физики… в лицее преподает. А папа… папа – космонавт.
- Ого! Серьезно?
- Да.
Парень с интересом смотрит на девушку.
- Значит бороздит безвоздушное пространство?
- На орбитальной станции работает…
- А как его зовут?
- Анатолий Красинский.
- Нет, такого не знаю.
- А я тебе его показать могу.
Она встает с дивана, роется в валяющейся на полу сумке, вынимает кошелек, открывает его.
- Вот.
За прозрачной пленочкой – открытка, молодой мужчина в скафандре. Смотрит в упор темными мечтательными глазами. Снизу подпись: «Советский Космонавт Анатолий Викторович Красинский, работник орбитальной станции «Салют»
- Ты на него так похожа!
- Он тут еще молодой…
Парень разглядывает фотографию. Потом кивает, и девушка убирает кошелек в сумку.
- А я отца никогда не видел.
- Я своего тоже редко вижу. Раз в полгода-год.
- Летает?
- Летает…
В телевизоре мерцают звезды.

Девушка бежит по темной лестничной клетке. Гулко, эхом – шаги.
Каждый раз, когда она пересекает пролет между этажами, поднимает голову к маленькому окошку под потолком. Голова поворачивается в сторону окошка, пока то не скрывается за поворотом лестницы, и тогда девушка ищет глазами следующее. В окошке светится чернильное небо.
Девушка подходит к массивной железной двери, сгибается, держась за стену. Отдышавшись, поднимается, оправляется. Нажимает круглую белую кнопку дверного звонка.
Несколько секунд спустя дверь открывают. На пороге – невысокая худенькая кудрявая женщина в серой юбке и легкой кружевной белой кофточке. Лицо чистое, белое, с маленькими морщинками.
- Чего так поздно, Валя? Мы же договаривались!
- Извини, мам…
Валя проходит в коридор, опускает на пуфик. Лениво расшнуровывает один кроссовок. Поднимает голову.
В конце длинного коридора – маленькая кухонька. В кухне за столом – высокий широкоплечий мужчина. Только что мы видели его на фотографии. Он почти не изменился, только вокруг глаз наметились складочки, да черты лица несколько заострились. Космонавт есть суп. Спина прямая. Сосредоточен на тарелке.
Валя поворачивается к матери.
- Валя, а к нам папа приехал…
- Уж вижу…
- Он взял отпуск. На целый месяц! И проведет его с нами.
- Вот как…
Валя разглядывает отца. Под ее пристальным взглядом он спокойно, не спеша доедает суп. Потом поднимается из-за стола, в три четких движения промакивает губы салфеткой. Поправляет на себе военный мундир.
- Здравствуй, Валя.
- Привет.
- Как поживаешь?
- Нормально.
- Присядь.
Валя снимает второй кроссовок, проходит в кухню, садится на табуретку. Отец подставляет другую табуретку, садится напротив дочери. Разглядывает ее.
- Совсем большая. Как жизнь? В школе как? Училась хорошо без меня?
- Пап, я на первом курсе.
- Правда? – он чуть смутившись оглядывается на стоящую в коридоре жену, - Да, мама говорила... Ты на филологическом?
- Да.
- Да… а почему же не на инженерном?
- Не люблю физику.
- Не любишь?... ну что же… Молодец, что учишься.
Он еще некоторой время сидит, глядя на дочь. Потом встает, берет со стола тарелку.
- Не надо, не надо! – суетится мать, - Оставь, я уберу! Ложись спать, ты устал…
- Спасибо, - отец легонько кивает и уходит по коридору в свою комнату. Шагает широко, уверенно, спина прямая, плечи расправлены.
Валя сидит на табуретке, смотрит ему вслед. Мать суетится вокруг стола.
Розовый рассвет. Солнце смотрит окно. Валя сладко спит в своей кровати. Зарылась в одеяло, только макушка торчит.
Тишину нарушает оглушительный треск. Валя переваливается на другой бок, откидывает рукой одеяло. Спускает ноги на пол. Приоткрывает глаза. Недовольно щурится на электронные часы. Идет в кухню.
За столом мама в махровом желтом халате. Она еще более сонная и недовольная, чем Валя.
Валин отец стоит у кухонного стола. Перед ним – соковыжималка.
- Ты чего, пап… рано же…
- Рано? Шесть часов! Все бока отлежите себе. Сок пейте.
- Сок…?
- Да. Из яблок с морковкой. Мы на станции только таким и спасались.
И ставит на стол две чашки. Валя и мама с опаской заглядывают в чашки. Сок очень густой и покрыт шапкой коричневой пены.
- Пейте, пока свежий.
Отец снова включает соковыжималку. Ужасный треск и рев. Отец скармливает машине кусочки яблока, кружки моркови. И весело напевает.
«Тайное движенье
В небе без конца…
Вижу отраженье
Твоего лица!
Ты далеко от меня…»

Эта же песня уже в исполнении Сюткина разносится из комнаты отца.
Пасмурное утро.
Валя у себя. Она красит ресницы. Кладет в сумку расческу, кошелек, телефон.
Идет в коридор. Надевает пальто.
Из ванной в коридор выглядывает отец. Его подбородок и щеки покрыты ровным слоем белой пены для бритья. В руках старая советская бритва.
- Ты куда-то уходишь?
- Да… по делам.
- А я думал, ты сегодня выходная, и мы с тобой мясо сделаем. Помнишь, как мы делали? Ты еще букву «с» не выговаривала. «Пап, давай сегодня мяфо сделаем» - помнишь?
- Помню, помню… Пап, слушай… я вернусь часов в шесть и мы с тобой сделаем мясо. Договорились?
- В шесть… Хорошо. Договорились.
Валя смотрит на себя в зеркало, приглаживает волосы,. Проводит указательным пальцем по бровям – по правой, потом по левой. Отец наблюдает за ней из коридора. Она отворачивается от зеркала, открывает входную дверь.
- До свидания, пап.
- До вечера.

Валя и Юра на шатком красном диванчике. Сидят рядышком. Валина голова лежит на Юриной руке. На телевизоре стоят две пустые чашки из-под чая. Черный экран.
Валя смотрит в пространство и не двигается. Юра смотрит на Валю. Он целует ее в затылок. Дует на волосы. Валя не шевелится. Юра перестает дуть. Забирает руку.
- Пойду чашки вымою…
Юра поднимается берет в руки чашки. Валя наблюдает за ним.
- Юр…
- Чего?
- А ко мне папа приехал. На месяц.
- Серьезно? – он снова садится рядом, - Это здорово!
- Да…
Они молчат.
- А я завтра со своими в Саратов уезжаю.
- Надолго?
- На три дня. У нас обряд подношения духу реки. Или что-то такое.
- Ты бы пораньше сказал…
- Я сам только вчера узнал.
- Ну вот вчера бы и сказал…
- Валюх! Ты расстроилась, что ли? – он отставляет чашки на пол, обнимает ее, - Ты чего… ладно тебе! Ну, хочешь, я тебе звонить буду каждый день?
- Хочу…
- Только там связи-то не будет…
- А ты на холм на какой-нибудь заберись.
- На холм? – Юра смеется, - Хоршо. Заберусь на какой-нибудь холм и позвоню. Ага?
- Ага…
- Эх, Валюха, - и он стискивает ее, валит на спину, - Валюха-Валюха…

Валя идет по коридору в своей квартире. Во всех окнах темно. Отец сидит в кухне, читает газету. Валя заходит на кухню.
- Привет, пап…
- Здравствуй… - отец продолжает смотреть в газету. - Там на плите мясо…
- Ой… - Валя морщит лоб, опускается на табуретку, - Забыла совсем… из головы вылетело… извини, а? Извини…
- Да, ничего. В другой раз.
- Я попробую, что у тебя вышло? – она вынимает из шкафа тарелку, берет в сушилке ложку.
- Попробуй. Только посоли, оно не соленое. Ты не знаешь, где у нас дома соль хранится? Не нашел.
- В верхнем шкафчике.
- В том?
- Да.
- Запомню.
Валя берет со сковородки кусочек мяса. Отец откладывает газету в сторону. Смотрит на нее.
- Дай и мне пару таких, что ли.
- Конечно, - Валя достает вторую тарелку. – А у нас овощи есть. Сейчас салатик соображу – к мясу…
Она скидывает пальто, ботинки. Босиком бегает по кухне, носит в руках разноцветные овощи. Режет на кусочки, смешивает, заливает майонезом.
Потом они сидят вместе за столом и задумчиво едят мясо.
- Ну как?
Валя некоторое время молча жует.
- Вкусно… только немножко пережарено.
Отец поднимает на вилке кусочек. Он черный.
- Да? – он разглядывает мясо, кладет в рот, - А по-моему, в самый раз…

Утро. На весь дом трещит соковыжималка, играет радио. Валя сладко спит.
«Первым делом, первым делом самолеты…
Ну а девушки – а девушки потом…»
Валя не просыпается.
Валина комната. Вечер. На кровати сидят Валя и еще одна девушка, Ангелина. Ангелина черноволосая, очень худая, с маленьким лицом, огромными навыкате голубыми глазами. Когда Ангелина говорит, то держит у лица ладони с развернутыми в разные стороны оттопыренными большими пальцами. Смотрит наверх. Растягивает слова.
- И тогда я поняла, что всё это вторично. Мой герой… он был не мною придуман. Сама этого не осознавая, я лишь пересказывала чужую историю, уже написанную, и написанную хорошо… Я испытываю слишком сильное влияние своих предшественников. Но Пушкин тоже когда-то подражал Байрону… Так или иначе, я решила всё изменить! И знаешь что я сделаю в первую очередь?
Валя сидит, прислонившись к спинке кровати. Смотрит вниз. Не отвечает. Ангелина переводит взгляд на Валю. Внимательно смотрит на подругу.
- Валя, ты что?
- А? Ой, извини, Ангелин… Ты же знаешь, что я думаю по этому поводу… мне твой рассказ нравится, по-моему там ничего менять не надо…
- Да я не о рассказе. Что случилось? Не выглядишь усталой и напряженной! Это из-за папы?
- Да? Не знаю… наверное…
- Расскажи, в чем дело. Может, я чем-то смогу помочь?
- Вряд ли. Знаешь… Папа - отличный человек. Благородный, честный, смелый… он столько сделал для науки… и для нас с мамой – мы всегда были обеспечены…
- Так что же?
- Я совсем его не понимаю… И что он за человек – не знаю. Не знаю, что ему говорить… что спрашивать… что отвечать… чего ему вообще нужно.
- А Вы с ним не разговариваете о жизни? Он не спрашивает тебя об учебе, например?
- Дело в том, что он филологию и наукой-то не считает. Ему это неинтересно.
- Ну знаешь ли! Отрицать науку о языке! – Ангелина поджимает губы, но тут же ее лицо снова разглаживается, - Ты не волнуйся, Валь. Он же с вами всего две недели живет. Вам нужно притереться, узнать друг друга получше. Потихоньку привыкните.
- Думаешь?
- Конечно. Моя мама когда в третий раз замуж вышла, я своего отчима на дух не переносила! Даже из дома сбегала! К соседке. А сейчас чего? У нас доверительные отношения! Слава меня утром в институт подвозит, у себя в журнале мой рассказ опубликовал. Фотоаппарат подарил на день рождения. Так что все будет хорошо.
- Наверное… Только через две недели-то он все равно уедет…

Темная прихожая. Валин отец. Обматывает шею шарфом. Накидывает военную шинель. Медленно застегивает на все пуговицы.
В прихожую выходит Валя. В руках у нее – сумка.
- Доброе утро, пап! Ты на станцию?
- Доброе утро. Нет, я в ремонт обуви...
- А, это по дороге. Я с тобой пройдусь?
- Пройдись… Только давай побыстрее.
Валя суетливо одевается. Набрасывает куртку, сует в карман перчатки. Выходит вслед за отцом.

Отец идет чуть впереди Вали. Широко и скоро шагает. Спина прямая, голова поднята. Валя семенит позади. Куртка расстегнута, сумка бьет по ногам. Светлое утро. Рыжевато- коричневая земля, черные деревья. Прозрачный воздух. Валя притормаживает. Оглядывается, улыбается.
Отец ушел вперед. Вале приходится почти бежать, нагоняя его.
- Ты так спешишь… много дел сегодня?
- Да, занят.
Молчание.
- И у меня день не из легких. Контрольная по языкознанию…
- Валь, слушай. Я планировал до двух вернуться, а мне еще надо в несколько мест заскочить. Я пойду вперед?
- Да, конечно…
Отец ускоряет шаг. Его фигурка все меньше и меньше. Исчезает за поворотом.
Валя останавливается. Застегивает куртку, надевает перчатки. Медленно идет.

Валя сидит за письменным столом, учит уроки. Отец у себя – читает газету. По радио передают новости. Отец делает звук громче.
Валя пытается сосредоточится. Крутится, снова и снова читает одну и туже строчку. Наконец, откладывает книгу. Выглядывает в коридор.
- Пап, ты не мог бы сделать немножко потише? Мне заниматься надо!
- Хорошо, сейчас.
Звук становится тише. Валя садится обратно за стол. В книгу не смотрит. Сидит задумчивая. Прислушивается к новостям:
- И главная новость этого выпуска: невероятное явление на небе! Через четыре часа над головами жителей столицы вспыхнет сверхновая! Звезда, собирающаяся войти в предпоследнюю фазу своего космического существования, располагается сравнительно близко к нашей солнечной системе, поэтому ее можно будет наблюдать даже днем в виде световой точки красноватого оттенка чуть левее места захода солнца, в 49 градусах над горизонтом. У любого жителя средней полосы России будет возможность невооруженным глазом увидеть момент вспышки – произойдет это завтра после полуночи, в 0:43 по московскому времени. Три дня звезда будет сиять на небе. На четвертый день блеск ее начнет постепенно убывать и к вечеру звезда погаснет…
Это явление несопоставимо по масштабам ни с одним, наблюдаемым астрономами раньше… С нами сегодня в студии доктор физико-математических наук, астроном, известный небесный механик, заведующий отделом наблюдений Российской Академии Освоения Космоса, Аристарх Аполлонович Кривоплясов. Здравствуйте, Аристарх Апполонович!
Раздается кашель, густой бас. Приветствия, любезности, вопросы. Кривоплясов с жаром объясняет что-то ведущей. Валя задерживает дыхание, вслушивается.
Ведущая передает еще несколько менее значительных новостей. Потом играет музыка.
«Был такой красивый парень
по фамилии Гагарин…» - ноет молодой певец.
Валя морщится, зажимает уши руками.
Отец идет по коридору. Останавливается у двери в Валину комнату. Прислушивается к звукам. Потом приоткрывает дверь.
- Валя, ты занята?
- Да, но я почти закончила… а что ты хотел?..
- Я хотел рассказать... Представляешь, сверхновая…!
- Да, я слышала.
- Здорово, правда? Такое случается раз в сотни, а то и тысячи лет! Посмотреть бы со станции… там все знаешь как видно…
Валя молчит. Смотрит на отца.
- Вот… но и с земли будет хорошо видно… это такое событие… - он покашливает, смотрит на дочь, - Ну ладно… я сейчас сок буду делать – на твою долю как?...
- Я не хочу.
- А…
Он еще несколько секунд мнется на пороге.
- Ну ладно, не буду отвлекать. Занимайся…
Тихонько прикрывает за собой дверь. Шаги. Журчание воды.
Звонок в дверь. И снова.
- Я открою, - Валя идет к двери, - Наверное, Ангелина…
Отец на кухне, у него в руках два яблока:
- Поздновато, Валя. Ты знаешь, я в десять…
- Да, я знаю… Я всё сейчас улажу.
Она крутит ключ в замке, толкает тяжелую дверь. На лестничной площадке темно, нет света. Перед дверью – неясная черная фигура
- Кто это?
- Валя…- человек делает шаг. Свет из коридора падает на лицо. Блестят белки глаз. - Это я, Юра… Я с поезда… с Саратова…
- Здравствуй… - Валя удивлена, растеряна. По коридору проходит отец. Валя оглядывается на отца, выходит на лестницу, прикрывает дверь. Кромешная тьма. Гулкий шепот.
- Юр, давай завтра встретимся… утром…поздно уже.
- Нет… я не это… я тебя забрать пришел…
- Забрать?..
- У нас встреча зимы... Танцы всю ночь… Я подумал, может быть, ты захочешь…
- Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь… Потом, у меня в понедельник контрольная по культурологи… а я даже отпроситься не могу - мама уехала…
- Куда?
- К сестре в Тверь
- А когда вернется?
- Послезавтра…
- Тем лучше! Поехали, Валь… там ничего особенного не будет. Просто танцы. Даже обряда никакого не будет в этот раз… Природа, костер… Поехали?
Валя несколько секунд молчит.
- А я там не буду лишней?
- Конечно, нет! Ты будешь со мной. Мы будем вместе танцевать… Я тебе и платье найду…
- Ну, хорошо. Пойду с папой поговорю. Жди меня здесь…
Исчезает за дверью. Через несколько минут появляется в светящемся проеме. Она в толстом свитере, баллониевой куртке, с рюкзачком за спиной.
- Поехали…

Они идут по темным улицам в сторону станции. Становится громче гул поездов.
- Далеко ехать?
- Под Калугой гуляем в этот раз.
- Ого!
- Там есть прекрасное место – в полях. Низинка, река … в общем хорошо…
- И как нам добираться?
- До Калуги на электричке, потом на автобусе. В Мосальске нас встретят.
- Ну что же… Придется тебе довериться…

Анатолий Викторович Красинский всегда спит в наушниках. Ночью он слушает по радио новости. Голос диктора его убаюкивает. И сейчас он уже почти заснул. Но в дверь снова звонят – долго, настойчиво.
- Господи ты боже, будет сегодня покой или нет… - он поднимается, кутается в халат, идет в коридор. Открывает.
- А, Надя, ты…
Отступает. Жена проходит в коридор.
- А чего ты так рано?..
- Билетов на воскресенье не было. Только на сегодня. Пришлось ехать. Мне же на работу, - женщина сбрасывает с плеча на стул сумку. Глядя на себя в зеркало, поправляет прическу, - А Валя спит?
- Нет, она уехала…
Она недоумевающе смотрит на мужа.
- Как уехала? Куда!?
- В какой-то поход. Со своим однокурсником, Юрием.
- Какой поход?! Ты зачем ее отпустил? Когда она вернется?
- Завтра утром…
- В поход она поехала!
- Она сказала, что ты ее отпускаешь в походы…
- Да ни в какие походы она никогда не ездила! У нее же насморк 365 дней в году! Отлично… оставила на тебя ребенка…
Отец хмурится. Молча стоит возле жены. Потом поворачивается, идет в комнату.
- Ты куда?
- Спать…
- А Валя?
- Утром вернется – всё у нее спросим…
- Утром уже поздно будет спрашивать! – она смотрит вслед мужу, - Воспитатель…

Юра, Валя и еще двое молодых людей, одетых в свободные узорчатые наряды, идут по темному полю. Валя оглядывается – поле абсолютно плоское, и края ему нет – со всех четырех сторон одинаковый плоский и прямой горизонт. Ветер колышет синие и красные полевые цветы, растущие густым ковром.
- А мы не потеряемся?
- А вот же, не видишь, под ногами, - девица из провожатых, высокая, в золотистом платье, указывает на землю, - Белая полоса. Мы по ней и дойдем.
А…
Валя прислушивается. Порыв ветра. Ей мерещатся звуки музыки. Гитар, флейты.
- Ну вот и пришли! – парень с девушкой берутся за руки, бегут по полю и исчезают.
- Ой!..
Валя оглядывается на Юру. Тот совершенно спокоен. Он ускоряет шаги, бежит, оставив Валю позади. Метрах в десяти от нее останавливается, поворачивается:
- Скорее, смотри!
Валя, спотыкаясь, идет к Юре, смотрит вниз. Отшатывается.
Внизу, у самых Валиных ног - огромная долина, вся затопленная подсвеченным туманом. В тумане кое-где поблескивает узенькая речка. По воде плывут желтые огоньки. Из долины несется громкая музыка.
- О, Господи!
- Я же говорил, что тебе понравится! Давай скорее спускаться! А то всё пропустим…
Варя и Юра идут вниз по скользкой пологой тропинке. Слева от тропинки растет огромное сухое дерево, увешанное красными светящимися шарами. Под деревом сидит красноволосая девушка. Укутана в шкуру. Увидев двоих кричит:
- Вы кто? Сюда нельзя!
- Василиса?! – Юра бежит к ней, хватает ее, хохочет. Девушка оглушительно визжит, – Василий Петрович! Не узнала в джинсах-то?
- Не узнала!
- Ничего, сейчас переоденусь. А это Валя.
Василиса поворачивается в сторону смутившейся Вали, разлядывает ее.
- Ничего, Валя… Какая светлая. Надо ей тоже подобрать …
- Подберем, конечно. Где Леша, не знаешь?
- Знаю. Первая палатка на спуске – его, - она указывает вниз, в туман, - Рядом со знаменем рыжим…
- А, понял. Ну, увидимся! Ты у большого костра будешь?
- Еще бы. Сейчас сменюсь и приду.
- Увидимся!

Юра возвращается к Вале
- Василиса… старая знакомая.
- Мы куда сейчас?
- Мы к Леше Волкову. Один из устроителей. Он тебе и платье достанет…
- Хорошо, - Валя идет за Юрой, - Хочу красивое платье…

Валина мама в комнате дочери. Судорожно роется в ящиках стола. Выкидывает тетради, учебники. Вынимает маленький блокнот. Листает. Там – цифры.
Она идет в кухню, к телефону. Набирает номер, сверяясь с написанным.
- Ало? Ало, меня слышно? Ало? Вы мама Юры? Нет, ничего не случилось. С Юрой ничего. Я сейчас объясню… Я мама Вали, Юриной … знакомой. Она куда-то ушла с ним сегодня, и их до сих пор нет. Вы не знаете, куда Юра мог уехать? Валя говорила про какой-то поход. Да, я знаю, который час. Что? Он не живет с вами? Но все-таки, вы не знаете, куда он мог уехать? Ало? Ало!
Надежда Викторовна бросает трубку. Набирает другой номер.
- Это Таня? Таня, это мама Вали. Извини, что так поздно. Валя сейчас не у тебя? Да, ушла куда-то, и все нет и нет… Что? Не знаю. Нет. Ангелина Ашман? А, это из института… Да… Кто? Женя Глазова – это кто? Нет. А у тебя нет? Плохо… ну ладно. Ладно. Спокойной ночи. Маме привет.
Она кладет трубку и тут же, не отпуская, поднимает. Набирает номер…

По меньшей мере сотня людей в экстазе кружит вокруг огромного, в полтора человеческих роста, костра. Костер высвечивает круг на земле. Дальше – темнота, полная движущихся разноцветных огней.
Среди толпы – Валя. Она в широком темно-зеленом платье, в волосах – цветы и перья. Пляшет со всеми. У нее закрыты глаза. Поет, смеется. Кружит и ведет руками.
Огромный хоровод. Громкая песня. Пьяный крик.
Перед костром появляется дед, длиннобородый, худой, с острыми светлыми глазами. Народ расступается. Многие, видя его, останавливаются. Валя отходит чуть дальше от костра, там свободнее. Рядом с ней – высокий худой парень с тонкими светлыми волосами, распущенными по плечам. Он дает Вале деревянную чашку без ручки. Валя отпивает из чашки. Мотает головой в такт музыке.
- Леш! Леша! Во-олков! Иди скорее, тут проблема! - кричит кто-то в толпе, и длинноволосый парень, извинившись, отходит.
Тем временем дед взбирается на принесенную шаткую табуретку. Ловит равновесие. Поднимает руки кверху. И кричит, неожиданно тонко и звонко:
- Дети полей и лесов, и диких рек!!! Вы могучее племя! Вы свободное племя! В ваших жилах чистая и живая кровь – кровь наших предков! Древних мудрых славян! Людей, пришедших сюда из глубин манны небесной! Слепленных из черноты неба, из цвета трав, из красной глины под вашими ногами! Племя, помнишь ли ты своих предков?
Толпа оживляется. Гул. Дед кричит еще громче:
- Помнишь ли ты, кто породил тебя, племя? Кто напитал глиняное тело твое жизненной силой?! Кто заставил тебя двигаться и мыслить, и говорить, и петь, и плясать, и быть?! Кто ваш отец, племя?!
- ПЕРУН!!! – несется со всех сторон, и толпа сходит с ума. Крик, вой, топот.
- Кто ваш отец?!
- Бог Перун!!! – кричат громче.
- А мой отец – КОСМОНАВТ! – вдруг вопит истошно Валя. Но ее голос тонет в сотне других. Крики переходят в пение, откуда-то начинает доносится ритм, верещит флейта, одна-вторая, и толпа уже снова несется вокруг костра в безумном, безостановочном танце… Невидящие горящие глаза.
Валя прыгает на месте, выкидывает вверх кисти, кружится, бежит, катится через голову. Снова бежит, кружится, вдруг плавно идет, раскинув руки. Ее хватают в хоровод, и она несется по кругу, еле успевая перебирать ногами. Ее тащат. Ее вертят. Все сливается перед глазами. Наконец, она вырывается, бежит от костра. Выдохнувшись, падает на траву. Лежит на спине, руки безвольно раскиданы по траве, ноги выпрямлены. Смотрит наверх.
В небе звездно невероятно. В городе так звездно никогда не бывает. Косяк диких уток, подсвеченный снизу, летит по направлению к большой разгорающейся красноватой звезде. Косяк расстроен, но летит четко к звезде.
Валя смотрит на уток. Утки стремительно плывут по небу. Они становятся меньше и исчезают в темноте. Красная звезда разгорается. Валя смотрит на звезду – и звезда разгорается. У Вали мокрые щеки, блестят глаза.
Валя смотрит на звезду. Звезда смотрит на Валю.

Белое морозное утро, белая кухня. В большом окне – небо, ровное и белоснежное, как бумага.
На кухне трое. Валина мама с синяками под глазами, размахивает руками, кричит. Мы не слышим, что она говорит. Глаза навыкате, резкая мимика.
Рядом отец. Молчалив, задумчив. Смотрит на Валю. Вглядывается. Ищет ответ.
Валя не смотрит на родителей. Она явно не здесь. Лицо белое, помятое, красивое. На Вале зеленое платье, поверх платья накинута баллониевая куртка. В волосах запутались сухие цветы.

Мать молчит. Причесывает Валю. На столе дымятся три большие кружки. Между ними – круглый желтый лимон. Натюрморт.

- Да, это конечно, капец… - Юра и Валя прогуливаются по чистому светлому скверику. Юра говорит быстро, взволнованно, - Василису с Лехой прямо с места забрали. Но их отпустили – они ж не причем. А деда ихнего посадят, похоже… «Мошенничество, разжигание межнациональной розни»… Мы вовремя свалили!..
- Да…
- Теперь у Василиски в институте проблемы. Она же на хирургическом… ей этот арест таким боком вышел…
- Василиса на хирургическом учится?
- Да. А ты не знала? Она же говорила, вроде. Или это она мне говорила… Василиса у нас хирург, по части костного туберкулеза. На красный диплом идет… Ой, смотри, это та звезда, о которой по телеку говорят? Действительно, днем видно. Она ночью сегодня появилась, да? А я и не заметил, как она зажглась!
- Жалко… Это красиво было…
Навстречу идет маленькая сгорбленная старушка. В одной руке у нее авоська, в другой – связка гелиевых шариков, красных и розовых. Старушка медленно переставляет ноги. Шарики колышутся на ветру.
Юра провожает старушку глазами.
- Как, кстати, отец твой? Всё враждуете?
- Да мы не враждовали никогда. Так…Но сейчас все гораздо лучше. Мы беседуем... Он про институт спрашивал вчера…
- Ну вот, видишь! Я же говорил, что все хорошо будет! – Юра молчит секунду. - Валь… Слушай… а познакомь меня с твоими родителями?
Лицо у его смущенное, на щеках выступают красные пятна. Глаза виноватые. Валя смотрит на него хмуро, но не может сдержаться и смеется. Смеется и Юра.

Серый рассветный воздух. Валя вскакивает по будильнику, накидывает халат. Она хочет проводить отца - у него кончился отпуск.
Валя выходит в коридор. Видит отца на кухне за столом. Он в домашнем костюме. Читает лежащую на столе газету. Столовой ложкой черпает мед из трехлитровой банки.
- Пап! Ты чего! Опоздаешь ведь! – пугается Валя.
Отец отрывает от газеты. Смотрит на нее.
- Меда хочешь?
- Уже шесть часов! Пап!
- Я знаю.
Валя опускается на табуретку. Молчит. Отец черпает мед, облизывает ложку. Смотрит на Валю.
- Пап… - Валя запинается, - Пап… тебя что… списали?
Все то же ровное, спокойное лицо:
- Списали, дочка.
- И как же теперь?!
- Теперь я теперь на пенсии.
- В сорок три года?
- У космонавтов так принято…
Молчание. На улице медленное плавное движение.
- Ой, снег пошел… И что же, ты дома будешь?
- Буду дома.
- Так это ведь не так плохо?..
Отец смотрит в окно.
- Конечно, не плохо.
- Да? Ну и хорошо. Давай чай пить, а?
- Давай… а что-нибудь шоколадное есть к чаю? А то я не нашел…
- Сладкое у нас вот в этом шкафчике лежит.
- Тьфу ты, никак не запомню…
Валя суетится. Греет воду. Ставит на стол тортик, печенье. Отец аккуратно режет тортик ножом.
И они всё утро пьют чай со сладостями. Как в праздник.

Добавлено: polinadoroty мнений: 1 мнение

Ссылка

Владелец блога:	polinadoroty
Помощники:	(none)
Блог:	Все записи
	Друзья
Перейти:	Назад/Вперёд

Календарь

« < » > Июнь 2025
1	2	3	4	5	6	7
8	9	10	11	12	13	14
15	16	17	18	19	20	21
22	23	24	25	26	27	28
29	30

Как связаться с polinadoroty

Email

Send Email

Личное сообщение

Отправить личное сообщение

ICQ

О polinadoroty

C нами с

23 Авг 2009, 20:54

Откуда

Род занятий

Интересы

Отзывы

У этого блога еще нет отзывов

Блог

Дата создания блога

29 Май 2010, 18:38

Всего записей

Время существования блога

5489 дней

Всего комментариев

Просмотров

20989