М о н п а н с ь е

Кали и Лаки очень разные и все же они сестры.

Лаки страшно изобретательна, болтлива не без изящества фраз, ей все интересно и притом одновременно. Я вижу с каким трудом ей удается сохранять временами маску равнодушия - острый взгляд даже лениво приопущенными веками скрыть трудно. Она наблюдает и ухватывает все с поразительной верностью. Она имеет свое мнение по любому поводу, а если нет, то ей все равно есть что добавить к разговору, если она вообще сочтет нужным в нем участвовать. Чего она не терпит - так это полной адекватности. Не соответствовать банальным ожиданиям - ее стиль и она неукоснительно соблюдает его. В кармане ее очень-льюис-кэрролского сюртука (неправда – сумочки, ибо карман в женской одежде несет чисто эстетические функции, - нельзя же портить силуэт) можно обнаружить кавайного поросенка, отвертку, несколько чеков с записанными на них торопливым карандашом высказываниями, пару дисков и…, бог мой, чего только нет в этой сумочке и все крайне необходимо. Парни ее сестры вызывают у нее веселое недоумение. В крайнем случае она считает их забавными в остальных – дебилами.

Сестра ее Кали коварна, молчалива и очень сексапильна. Ей не надо хранить маску равнодушия - её действительно трудно заинтересовать. По крайней мере - разговором. Игра слов, многослойность смыслов - бесполезные для нее игры. Только если текст несет информацию нужную для достижения цели, Кали благосклонно примет его к сведению. Она отлично учится, но если человек демонстрирует эрудицию вне рамок программы, только раздраженно дергает плечиком, словно кошка, на которую брызнули водой.
Она знаток магии взгляда, проникающего в глубины души, движения губ и тела. Когда она разговаривает с парнем своей сестры, возникает ощущение, словно она беспрестанно неспешно потягивается...если протянуть руку, она обовьется вокруг нее с бесстыдной наивностью...
С теми, кто ею уже завоеван, она рассеянно-скучно-раздражена и потому недолго остается в паре.

Но каковы бы ни были сестры, они играют в самую незамысловатую игру всех времен. Жизнь – не роман. Ведь только в книгах я читала, как мужчина мягко отстраняет назойливую соблазнительницу и прямым шагом направляется к той, что составляет половину его души. Реальность иная. Как бандерлоги, зачарованные гипнотизирующим взглядом удава, как безропотные телята, как лемминги к обрыву, устремляются парни Лаки к манящим глубинам Кали, «но вот увы, ее глубины не боле глубины вагины», - думает он чуть позднее, но Кали просто не намерена больше его увлекать. Он уже побежден, как и Лаки, в какой уже раз. Очередная жертва сестер понимает, что попал под какое-то наваждение и поворачивает назад, но Лаки, которая так хорошо понимала его, уже насмешливо кривит свой рот. «Лаки, она не нужна мне! Я люблю только те…», - но Лаки захлопывает тяжелую дверь, чуть не отрубив его пальцы, лежащие на дверном косяке. Только что он был ценным призом в их борьбе и больше не нужен ни одной. Хотя если одна еще проявит к нему интерес, другая будет рада поставить его на свою полку пыльных сувениров, как победный кубок.

Никто не осмеливался задавать им вопросов, но я и так знаю ответы:
- Лаки, зачем ты знакомишь с ней всех, кто интересен тебе?
- Таковы правила затеянной игры. Ибо подтвердить свою ценность может лишь тот, кто устоит перед Кали. И пусть Кали не думает, что я боюсь ее.

Кали долго смотрит на сестру, Кали хищно облизывает губы, Кали опять оказалась права – нет того, кто мог бы противостоять ей и привлекательность Лаки бессильна перед ее, Кали, всемогуществом.

- Кали, зачем ты это делаешь?
- Лаки считает, что мною может заинтересоваться только недалекий, примитивный человек Я доказываю ей, что это не так.
- Но ты ведь не можешь удержать их
- Мне этого и не надо. Достаточно сознания, что любой из ее окружения ринется ко мне, стоит мне поманить его…Пусть Лаки побесится. Пусть завидует мне!

Я так часто вижу, как в эту игру охотно играют сестры, подруги, знакомые. Мужчины склонны к соперничеству. Но не менее их, склонны к этому женщины всех времен и поколений. Как на незримой шахматной доске разыгрываются на полях любви кровавые сражения. И рады бы играть королями, да на доске только пешки. Очередная пешка, так на что же ты способна? Е2-Е4? Как предсказуемо.

Но ты, бывший влюбленный, Странник, потерпевший крушение в столкновениях Сциллы и Харибды, зачем тебе это все было нужно?
- Мне? Да ни зачем. Я просто путешественник. И мне приятно будет вспоминать о своих блужданиях и когда-нибудь, надеюсь не скоро, я расскажу своей Пенелопе о глупых вздорных Сцилле и Харибде, от которых я ушел, пока они дрались за меня.

Жаль только что в этой войне столько жертв.

фото - sauco

Я не призываю делать выводов, но обратите внимание:

Старый русский рецепт - картошка варится вальяжно, не раздеваясь, сохраняя все присущие ей выемки, выпуклости и впадинки - индивидуальность, но при этом имеет строгое наименование "в мундире".


Другая же картошка без затей накромсана на одинаковые параллелепипеды и заключена в жесткий хрустящий китель, и при этом называется свободной - free.

Странно, правда?


А вот так выглядят некоторые картофельные личности до того, как их убьют вегетарианцы (и не только)



а так после:

Давным-давно я прочитала в одном из популярных журналов оригинальную переделку старой сказки на новый лад. Жаль не запомнила автора, возможно это кто-то известный. И если вы узнали его/ее по этому сюжету, назовите, please.


Принцесса сидела в своей башне и ждала, когда же, наконец, приедет за ней принц. Во всех соседних королевствах принцы были слишком малолетни или уже давно женаты и лишь в одном – красивый, молодой, но очень уж нерешительный. Звали его (скажем…э-э-э.. Полуэкт Полуэктович ….бррр - что это я? это же из другой сказки). Так вот звали его ….Карл. (а что – хорошее имя для принца).

И вот однажды, на площади объявили, что принца Карла похитил злобный колдун. Принцесса очень рассердилась и топнула ножкой, что какой-то колдун нарушил ее планы. Она тотчас собралась, переоделась в пажескую одежду, чтобы никто ее не узнал, запихала пышные каштановые волосы под берет, взяла с собой служанку, запасного коня и отправилась выручать принца.



( дальше... )

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется
©
Как стихийный мастер зельеварения, я смешиваю дикий винегрет из впечатлений любой давности. То что я называю снами, на самом деле может приключиться и наяву. Я могу просто идти по дороге, а в воображении в доли секунды разыгрывается сцена или целый роман или фантастическая сага . Надо только не пытаться осмыслить происходящее, иначе стихийность видения уступит место скучной назидательной моральности.
Я думала, что если буду записывать, они иссякнут, но они, словно обрадовавшись, завихрились еще более буйно. И я уже не успеваю не то что записывать, но и обдумывать.

В том, что привиделось вчера, я вижу "вину"☺ SunNNNa (тема о журналистах) и Sacrament




( СадРастущихНадгробий )

[  Настроение: Distorted ]

Ах, как я скучаю по тому времени, когда не представляла себе жизни без стихов. Я писала около 1 стихотворения в месяц.
Сейчас же непроизвольно стихи рождаются только в минуты потрясений.
Я могу сложить рифмованные строки на любую тему, с юмором или без, примерно за час. Но они не настоящие, они - как искуственные цветы. "В них жизни нет" ©.
А потрясения все какие-то однообразные. И зачем писать новые стихи, если вполне годятся и старые?

Один из немногих - белый (ведь сейчас зима)

Что ж я хочу? Построить город на песке, взрастить сады,
чтоб в нем жилось с тобою счастливо нам...
И восстанавливать сначала кропотливо
все то, что ты случайно  уничтожил.
Тебе он, может, тесен он - мой город,
иль в нем так много лишних  украшений,
Что их совсем не жаль тебе разрушить?

Но ты моих трудов не замечая,
все вновь и вновь ломал мои творенья....
Хочу чтоб, наконец угасло вдохновенье
и страсть моя выстраивать опять,
Спеша наскоро сделанной лепниной
те, первые шедевры заменить

И пусть опустятся бессильно руки,
и пусть глаза с тревогою сперва,
потом с печалью, а потом с азартом
следят за тем, как рушится мой город
Под равнодушными руками и стопами...

И пусть не вынесу такого поруганья,
и в ярости слепой, и в страшном гневе
Все в щепки разнесу.......
Хотя затем, быть может,
я буду горько плакать на руинах,
Слезой напрасной землю окропляя,
песок бесплодный трогая руками

Быть может, буду звать тебя обратно,
Хотя уж и безумному понятно,
что вновь построить этот чудный город
Мне больше не удастся никогда!