Жил мудрый и почтенный святой. Со всех концов страны просвещённые люди устремились лицезреть его мудрость, но тот хранил молчание. Он молчал пред всяким, приходившим с вопросом; вместо ответа он чертил на земле бамбуковым посохом: «Тот, кто удовлетворён в своём сердце, видит добро повсюду и во все времена». Иногда он писал: «Где есть неудовлетворённость, там все усилия напрасны», или: «Пребывай в молчании, тишине, и ты познаешь».

Но посетителей не устраивали эти ответы, ибо они были слишком привязаны к словам. Они не могли понять, почему мудрец не отвечает им прямо. Почему? Он наверняка знает ответы. Другие мудрецы дают советы и предписывают разные методы, говорят о суровом подвижничестве, а что же этот? Его проповеди не услышишь ухом и как же их понимать?

Святой был настоящим мистиком. Он не был аскетом, и у него не было никаких специальных рецептов и упражнений, только понимание — молчаливое понимание.

Однажды во время одного праздника перед ним появился юноша. При нём не было ни посоха, ни мудрых писаний, на его языке не вертелись вопросы, только в глазах были устремлённость и великая страсть. Он подошёл к святому, не садясь, не ища места, чтобы возлечь, подобно другим, он взирал на безмятежное лицо старца, не говоря ни слова. Затем, к изумлению прочих, он взял посох из его рук и начертал на песке слова: «Как свет рассеивает тьму?»

Святой, вернув себе посох, написал: «Какая тьма? Разве ты потерялся во тьме?». Юный пилигрим начертал: «Теряет ли путь потерявшийся? В самом ли деле потерявшийся потерян?» Какое-то время мудрец созерцал лицо юноши, а затем написал на земле: «Лишь забыт».

Мудрец стёр всё написанное и начертал: «Какое желание привело тебя сюда?»

Множество жадных глаз следило за тем, как посох передавался из рук в руки: «Желания?.. У меня их нет».

Поглядев на пилигрима, святой взял посох, поднялся, вытянул правую руку и, трижды постучав им по земле, застыл в этой позе.

— Зачем вы это сделали? — спросил пилигрим.

Мудрец нацарапал: «Любопытство — форма желания».

Посох мелькал туда-сюда до тех пор, пока пилигрим не написал: «Говорят, есть священная мантра, читая которую можно слиться воедино со Вселенной». Мудрец начертал: «Был ли ты когда-нибудь отделенным от Неё?» Вдруг преподобный поднял посох и обрушил его на голову юноши, повергнув его в глубокий транс.

Минули дни. Сидя в самоотречении у ног великого мудреца, юный пилигрим вкусил его блаженство. Ни разу не задал он вопроса, безграничная любовь расцвела между ними. На третий день мудрец нарушил свое многолетнее молчание.

— Вот ты и пришёл, наконец! — раздался его хриплый голос.

Юноша не ответил, заглянул в мудрые глаза старца, затем взял посох из его рук и написал: «Лишь вспомнил!»

Один мужик умер. И ему предлагали вот такой выбор: ад или рай.
Ему рассказывали и показывали изображение. И он видел в аду светящейся казино, много выпивки, женщины, все гуляют... и прочее.
А в раю было видно добрых людей, спокойствие, все люди собирали цветы.
"Ну, и куда хочешь пойти?" - спросили у него.
И он ответил: "Конечно же, в ад".
И его туда отправили.
И в аду он увидел чертей, которые мучили людей, Котлы в которых варили людей,...
И тогда он спросил у одного чёрта: "Когда мне предлагали выбор между адом и раем там про ад совсем другое говорили, говорили "казино, женщины,..., а тут совсем другое."

"Так, то была реклама".

- А давай наперегонки до горки? – предложил он ей, предвкушая победу.
- Неа. – отказалась она – Воспитательница сказала не бегать. Попадет потом.
- Струсила? Сдаёшься? – подначил он её и засмеялся обидно.
- Вот ещё. – фыркнула она и рванула с места к горке.
Потом они сидели в группе, наказанные, под присмотром нянечки, смотрели в окно, как гуляют другие и дулись друг на друга и на воспитательницу.
- Говорила тебе – попадёт. – бурчала она.
- Я бы тебя перегнал обязательно – дулся он – Ты нечестно побежала. Я не приготовился...

- А спорим я быстрей тебя читаю? – предложил он ей.
- Хахаха. – приняла она пари – Вот, будут проверять технику чтения и посмотрим. Если я быстрее – будешь мой портфель до дому и до школы таскать всю неделю.
- А если я – отдаёшь мне свои яблоки всю неделю! – согласился он.
Потом он пыхтел по дороге с двумя ранцами и бурчал:
- Ну и что! Зато ты не запоминаешь что читаешь и пишешь медленнее. Спорим?...

- А давай поиграем. – предложил он – Как будто бы я рыцарь, а ты как будто бы дама сердца.
- Дурак. – почему-то обиделась она.
- Слабо? – засмеялся он – Слабо смущаться при виде меня? И дураком не обзываться тоже слабо.
- И ничего не слабо. – повелась она – Тогда вот чего. Ты меня тоже дурой не обзываешь и защищаешь.
- Само собой – кивнул он – А ты мне алгебру решаешь. Не рыцарское это дело.
- А ты мне сочинения пишешь. – хихикнула она – Врать и сочинять – как раз рыцарское дело.
А потом он оправдывался в телефон:
- А не надо было себя как дура вести. Тогда никто бы дурой и не назвал. Я, кстати, и извинился сразу...

- Ты сможешь сыграть влюблённого в меня человека? – спросила она.
- С трудом. – ехидно ответил он – Я тебя слишком хорошо знаю. А что случилось?
- На вечеринку пригласили. А одной идти не хочется. Будут предлагать всякое.
- Нуу.. Я даже не знаю. - протянул он.
- Слабо? – подначила она.
- И ничего не слабо. – принял он предложение – С тебя пачка сигар, кстати.
- За что? – не поняла она.
- Эскорт нынче дорог. – развёл руками он.
А по дороге домой он бурчал:
- Сыграй влюбленного, сыграй влюбленного. А сама по роже лупит ни за что... Влюблённые, между прочим, целоваться лезут обычно…

- Что это? – спросила она.
- Кольцо. Не очевидно разве? – промямлил он.
- Нибелунгов? Власти? Какая-то новая игра затевается?
- Угу. Давай в мужа и жену поиграем. – выпалил он.
- Надо подумать. – кивнула она.
- Слабо? – подначил он.
- И ничего не слабо. – протянула она - А мы не заигрываемся?
- Да, разведемся если что. Делов-то. – хмыкнул он.
А потом он оправдывался:
- А откуда мне знать как предложения делаются? Я ж в первый раз предлагаю. Ну, хочешь, еще раз попробую? Мне не слабо.

- Сыграем в родителей? – предложила она.
- Давай. В моих или в твоих? – согласился он.
- Дурак. В родителей собственного ребёнка. Слабо?
- Ого как. – задумался он – Не слабо, конечно, но трудно небось...
- Сдаёшься? – огорчилась она.
- Не, не. Когда это я тебе сдавался? Играю, конечно. – решился он.

- Усложняем игру. Ты теперь играешь в бабушку.
- Правда? – не поверила она.
- 3900. – кивнул он – Пацан. Слабо тебе в бабушку сыграть?
- А ты в данном случае во что играешь?
- В мужа бабушки. – засмеялся он – Глупо мне в бабушку играть.
- В де-душ-ку. Как бы ты тут не молодился. – засмеялась она – Или слабо?
- Куда я денусь-то...

Она сидела у его кровати и плакала:
- Сдаёшься? Ты сдаешься что ли? Выходишь из игры? Слабо ещё поиграть?
- Угу. Похоже, что так. – ответил он – Неплохо поиграли, да?
- Ты проиграл, раз сдаёшься. Понял? Проиграл.
- Спорное утверждение. – улыбнулся он и умер.

P.s. Жизнь-игра

1. Если мне хорошо оттого, что тебе хорошо, и я хочу, чтобы тебе было лучше, ради этого отказываюсь от себя, то я тебя люблю.
2. Если мне хорошо оттого, что тебе плохо - я тебя ненавижу.
3. Если же мне безразлично, хорошо тебе или плохо,я - равнодушен.

Любовь и Смерть встретились на постоялом дворе, вместе отужинали и повесили своё оружие на один крюк. Встали обе до зари, ибо жизнь у обеих хлопотная; т.к. было ещё темно - ведь большая часть жизни человеческой проходит в потёмках и во мраке неведения, - то они перепутали оружие:
Смерть взяла лук Любви, а Любовь - лук Смерти.
С тех пор они и делают всё наоборот:
Смерть стреляет молодых, а Любовь поражает стариков

Авва Исаак Фивейский пришел в киновию, увидел брата, впадшего в грех, и осудил его. Когда возвратился он в пустыню, пришел Ангел Господень, стал пред дверьми его, и говорил: не пущу тебя войти. Авва умолял его, говоря: какая сему причина? - Ангел сказал ему в ответ: Бог послал меня к тебе, говоря: спроси его, куда велит Мне бросить падшего брата? - Авва Исаак тотчас повергся на землю, говоря: согрешил пред Тобою, - прости мне! - Ангел сказал ему: встань, Бог простил тебе; но впредь берегись осуждать кого-либо, прежде нежели Бог осудит его.

Богобоязненный Мадмуд имел обыкновение оказывать гостеприимство в своем пустынном доме всякому пришельцу.
Однажды к нему постучался путник почтенного вида и попросил разрешения отдохнуть.
Мадмуд проявил гостеприимство, поставил на стол пищу и пригласил гостя подкрепиться. Тот с радостью согласился и начал уплетать. Мадмуд спросил его, почему он даже не поблагодарил Бога перед едой. Путник ответил, что никогда этого не делал, да и теперь не намерен.
Набожный хозяин рассердился на гостя и прогнал его прочь.
В тот же вечер, когда пришло время благочестивому Мадмуду предаться молитве, Бог спросил его, почему он прогнал усталого и голодного гостя. Мадмуд ответил, что он не смог вынести его неблагодарности к Богу.
Бог же сказал ему:
— Я терплю его 60 лет., а ты не смог потерпеть его и один вечер!

Ранее утро… 8 марта. Будильник зазвенел и, даже не успев как следует начать свою песню, умолк под натиском моего пальца. Почти в темноте оделся, тихо прикрыв входную дверь, направился к базару. Стало чуть светать.
Я бы не сказал, что погода была весенней. Ледяной ветер так и норовил забраться под куртку. Подняв воротник и опустив в него как можно ниже голову, я приближался к базару. Я ещё за неделю до этого решил: никаких роз, только весенние цветы… праздник же весенний.
Я подошёл к базару. Перед входом, стояла огромная корзина с очень красивыми весенними цветами. Это были Мимозы. Я подошёл. Да, цветы действительно красивы.
- А кто продавец, - спросил я, пряча руки в карманы. Только сейчас, я почувствовал, какой ледяной ветер.
- А ты сынок подожди, она отошла ненадолго, щас вернётся, - сказала тётка, торговавшая по соседству солёными огурцами.
Я стал в сторонке, закурил и даже начал чуть улыбаться, когда представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена.
Напротив меня стоял старик.
Сейчас я не могу сказать, что именно, но в его облике меня что-то привлекло.
Старотипный плащ, фасона 1965 года, на нём не было места, которое было бы не зашито. Но этот заштопанный и перештопанный плащ был чистым. Брюки, такие же старые, но до безумия наутюженные. Ботинки начищены до зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один ботинок, был перевязан проволокой. Я так понял, что подошва на нём просто отвалилась. Из-под плаща была видна старая, почти ветхая рубашка, но и она была чистой и наутюженной. Его лицо было обычным лицом старого человека, вот только, во взгляде было что-то непреклонное и гордое, не смотря ни на что.
Сегодня был праздник, и я уже понял, что дед не мог быть небритым в такой день. На его лице было с десяток порезов, некоторые из них были заклеены кусочками газеты.
Деда трусило от холода, его руки были синего цвета… Его очень трусило, но он стоял на ветру и ждал.
Какой-то нехороший комок подкатил к моему горлу.
Я начал замерзать, а продавщицы всё не было.
Я продолжал рассматривать деда. По многим мелочам я догадался, что дед не алкаш, он просто старый измученный бедностью и старостью человек. И ещё я просто явно почувствовал, что дед стесняется теперешнего своего положения за чертой бедности.
К корзине подошла продавщица.
Дед робким шагом двинулся к ней.
Я то же подошёл к ней.
Дед подошёл к продавщице, я остался чуть позади него.
- Хозяюшка… милая, а сколько стоит одна веточка мимозы? - дрожащими от холода губами спросил дед.
- Так, а ну вали от сюдава алкаш, попрошайничать надумал, давай вали, а то… - прорычала продавщица на деда.
- Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку… Сколько она стоит? - тихо спросил дед.
Я стоял позади него и чуть с боку. Я увидел, что у деда в глазах стояли слёзы…
- Одна? Да, буду с тобой возиться, алкашня... Давай, вали отсюдава, - рыкнула продавщица.
- Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, - так же тихо сказал дед.
- Ладно, для тебя, алкаш, 5 рублей ветка, - с какой-то ухмылкой сказала продавщица. На её лице проступила ехидная улыбка.
Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его ладони лежало, три бумажки по рублю.
- Хозяюшка, у меня есть три рубля, может, найдёшь для меня веточку на три рубля? - как-то очень тихо спросил дед.
Я видел его глаза. До сих пор, я никогда не видел столько тоски и боли в глазах мужчины.
Деда трусило от холода как лист бумаги на ветру.
- На три тебе найти, алкаш, га, га, га, щас я тебе найду, - уже прогорлопанила продавщица.
Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась…
- На держи, алкаш, беги к своей алкашке, дари, га, га, га, га, - дико захохотала эта дура.
В синей от холода руке деда я увидел ветку мимозы, она была сломана посередине.
Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась пополам, и цветы смотрели в землю… На руку деда упала слеза… Дед стоял и держал в руке поломанный цветок и плакал.
- Слышишь ты, сука, что же ты, *****, делаешь? – начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не заехать продавщице в голову кулаком.
Видимо, в моих глазах было что-то такое, что продавщица как-то побледнела и даже уменьшилась в росте. Она просто смотрела на меня как мышь на удава и молчала.
- Дед, а ну, подожди, - сказал я, взяв деда за руку.
- Ты, курица тупая, сколько стоит твоё ведро, отвечай быстро и внятно, что бы я не напрягал слух, - еле слышно, но очень понятно прошипел я.
- Э… а… ну… я не знаю, - промямлила продавщица
- Я последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро!?
- Наверное, 500 рублей, - сказала продавщица.
Все это время дед непонимающе смотрел то на меня, то на продавщицу.
Я кинул под ноги продавщице купюру, вытащил цветы и протянул их деду.
- На, отец, бери, и иди поздравляй свою жену, - сказал я.
Слёзы, одна за другой, покатились по морщинистым щекам деда. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал…
У меня у самого слёзы стояли в глазах.
Дед мотал головой в знак отказа, и второй рукой прикрывал свою поломанную ветку.
- Хорошо, отец, пошли вместе, - сказал я и взял деда под руку.
Я нёс цветы, дед свою поломанную ветку, мы шли молча.
По дороге я потянул деда в гастроном.
Я купил торт, и бутылку красного вина.
И тут я вспомнил, что я не купил себе цветы.
- Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня не сыграют роль эти 500 рублей, а тебе с поломанной веткой идти к жене негоже, сегодня же восьмое марта, бери цветы, вино и торт и иди к ней, поздравляй.
У деда хлынули слёзы… Они текли по его щекам и падали на плащ, у него задрожали губы.
Больше я на это смотреть не мог, у меня у самого слёзы стояли в глазах.
Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино, развернулся, и, вытирая глаза, сделал шаг к выходу.
- Мы… мы… 45 лет вместе… Она заболела… Я не мог её оставить сегодня без подарка, - тихо сказал дед, спасибо тебе...
Я бежал, даже не понимая, куда бегу. Слёзы сами текли из моих глаз…

Мы поздравляем всех читательниц нашего блога с этим праздником!
И желаем всего самого лучшего! Без вас нет нас!
Гип-гип!!

"Невозможно" - это всего лишь громкое слово, за которым прячутся маленькие люди. Им проще жить в привычном мире, чем найти в себе силы его изменить.
"Невозможно" - это не факт, а всего лишь мнение.
"Невозможно" - это не приговор, это вызов.
"Невозможно" - это шанс проверить себя.
"Невозможно" - это не навсегда.

...и невозможное возможно.

Давным-давно сгорела большая библиотека... уцелела, лишь, одна рукопись. В течении многих лет она покоилась в глубине книжной лавки, и никто не
обращал на нее внимание, до тех пор, пока однажды, в лавке не сменился хозяин... Он перебирал свитки, книги, рукописи, и избавлялся от
ненужного.Таким образом эта рукопись попала в руки случайного прохожего нищего. Перед тем, как разжечь костер ею, чтобы согреться, он
поинтересовался о чем же она... А в рукописи было написанно: тот человек, который найдет на берегу моря горячий камень, обретет в жизни все, о чем
мечтал... Нищий решил, что терять ему нечего, и поехал к морю. И он поднимал камень за камнем, но были они холодны, и он выкидывал их в море... так
шли дни, недели, месяцы, годы... и, вот, однажды, дрожащая рука кoснулась горячего камня... Он поднял его... и по привычке выбросил в море...
Наша жизнь, как берег моря, и мы день за днем ищем свою судьбу.
И очень жаль, если мы, найдя то, что искали, подобно тому нищему, пройдем мимо, лишь потому, что мы привыкли искать, а не находить....

Самой первой женщиной была Ева,
самой красивой - Клеопатра,
самой умной - Жорж Санд.
Вы это знали? Очень хорошо! А теперь забудьте.
Потому, что самая первая женщина это та, которая рядом.
Самая красивая та, которая рядом.
И самая умная та, которая молчит.

В одном заколдованном королевстве, где не ступала нога человека, а, может быть, ровно наоборот, где люди становятся путешественниками, не замечая того...

В сказочном королевстве, где нереальное становится реальным...
Был...
прекрасный пруд.
Или скорее лагуна с кристально чистой водой, в которой плавали рыбки всевозможных расцветок и переливались все оттенки зелёного цвета...
Грусть и ярость подошли к этому сказочному водоёму, чтобы вместе искупаться.
Обе сняли одежду и, нагие, пошли в воду.
Ярость, как обычно, спешила (что с ней всегда бывает), быстро искупалась и ещё быстрее вышла из воды.
Но ярость слепа или, по крайней мере, видит происходящее неотчётливо. Поэтому она в спешке надела платье, которое было ближе
А платье оказалось не её, а грусти...
И, облачённая в наряд грусти, ярость ушла.
Спокойно, безмятежно, как и всегда, грусть закончила купаться и безо всякой спешки - или, если сказать точнее, не давая себе отчёта в том, что время проходит, - медленно и лениво вышла из пруда.
На берегу она обнаружила, что её одежды нет.
А как всем известно, больше всего грусть не любит оставаться обнажённой. Поэтому она надела то платье, что нашла у пруда: платье ярости.
Говорят, что с тех пор часто можно увидеть ярость - слепую, жестокую, сердитую и ужасную. Но если внимательно приглядеться к ней, то можно заметить, что ярость, которую мы видим, - всего лишь маска и под платьем ярости прячется грусть.

Когда-то ветер, вода и правда были тремя друзьями.
И однажды, правда и вода, спросили у ветра:
"Скажи, друг, вот, ты очень быстрый и бродишь по всему миру очень быстро, скажи, когда понадобишься, где тебя найти?"
Ветер ответил:
"Вы найдёте [меня] между гор. Если там не найдёте, то идите к огромному тополю, которого называют "трясущийся тополь", там вы всегда меня найдёте".

Тогда ветер и правда спросили у воды, где её найти в нужный момент.
"Вы найдёте [меня] в фонтанах или между камышами. Там точно найдёте".
И в конце вода и ветер спросили у правды:
"Где тебя, правда, найти в нужный момент?"
А она ответила:
"Друзья, пока вы меня имеете и хорошо держите в руках, и, если я из рук выйду, нигде вы найти меня не сможете, так как по натуре я терпеть не могу тех, кто меня покидает, и думаю что, кто меня игнорирует и мало меня уважает, не имеет чести иметь меня".

Семья пришла в ресторан пообедать. Официантка приняла заказ у взрослых и затем повернулась к их семилетнему сыну.
— Что вы будете заказывать?
Мальчик робко посмотрел на взрослых и произнёс:
— Я бы хотел хот-дог.
Не успела официантка записать заказ, как вмешалась мать:
— Никаких хот-догов! Принесите ему бифштекс с картофельным пюре и морковью.
Официантка проигнорировала её слова.
— Вы будете хот-дог с горчицей или с кетчупом? — спросила она мальчика.
— С кетчупом.
— Я буду через минуту, — сказала официантка и отправилась на кухню.
За столом воцарилась оглушительная тишина. Наконец мальчик посмотрел на присутствующих и сказал:
— Знаете что? Она думает, что я настоящий!

Встретились как-то Любовь и Дружба.

Любовь спросила:
- Зачем на свете нужна ты, если есть я?

Дружба ответила ей:
- Чтобы оставлять улыбку там, где ты оставляешь слёзы.

Все говорили ему, что эта вершина опасна. Все говорили ему, что эта гора – самая высокая в мире. Все говорили ему, что никто еще не был там, наверху. Но однажды утром он собрал все необходимое и отправится в путь.
Подъем был неимоверно сложным. Множество раз балансировал он на тонком лезвии между жизнью и смертью. Тело словно стало чужим и подчас неохотно реагировало на команды мозга. Но он продолжал восхождение, стиснув зубы и шепча никому не слышные слова.
Последние метры казались адом. И вот уже мозг отказывался понимать, где он находится, и часто рисовал странные сюрреалистические картины. И тогда тело брало на себя, казалось, непосильную задачу и продолжало карабкаться вверх.
Достигнув вершины в кромешной тьме, он заполнил все окружающее пространство звериным криком победителя и забылся недолгим беспокойным сном.
Однако рассвет подарил ему новые впечатления: на расстоянии нескольких километров от покоренной вершины начинался путь к горе, которая была в два раза выше завоеванной.

Когда Мастер был еще мальчишкой, в школе его постоянно обижал задира-одноклассник.
Повзрослев и раскаявшись, обидчик пришел в монастырь. Мастер принял его с распростертыми объятиями.
Однажды одноклассник завел разговор о своем жестоком поведении, но Мастер сделал вид, будто ничего не помнит.
- Разве ты ничего не помнишь? - спросил тот.
- Почему же, я ясно помню, как забыл об этом! - ответил Мастер, и оба рассмеялись.

К Учителю подходит ученик и говорит: "О, Учитель, мне очень тяжело живётся, потому что меня обижают люди. И я совершаю великий грех из-за того, что подолгу обижаюсь на людей. Что мне делать?" Учитель протягивает ученику горсть гвоздей со словами: "Каждый раз,когда ты будешь обижаться, ты должен забивать один гвоздь в стену..."
Через некоторое время ученик радостный приходит к Учителю со словами: "О, дорогой Учитель, моя жизнь стала лёгкой и праздничной, у меня больше не осталось гвоздей. Что мне делать?". Учитель сказал, чтобы ученик вытащил все гвозди из стены и принёс ему. Ученик приносит гвозди и говорит Учителю: "А что же мне делать с отверстиями в стене, которые остались после гвоздей?" Учитель ответил: "А вот с ними тебе придётся жить всю жизнь".

- Некоторые говорят, что жизни после смерти нет, сказал ученик.
- Неужели? - уклончиво спросил Мастер.
- Разве это не ужасно - умереть и никогда больше не видеть, не слышать, не любить, не двигаться...
- Ты находишь это ужасным? Но именно так большинство людей и живет - еще до смерти.