Purple Berries

Я сижу на холодном подоконнике. В зубах сигарета, взгляд провожает в опасное путешествие ракету на Марс. Душа моя весь свой тяжкий груз отправляет вместе с отважными космонавтами. Пункт доставки всех моих комплексов выбран, как мне кажется, очень удачно. Вряд ли красная планета будет сильно возражать против горстки мусора, нашедшей последний приют на её поверхности, а я, без сомнения, не смогу дотянуться до самого высокого неба и забрать всё это обратно. Так что теперь остаётся сидеть на подоконнике и провожать в далёкий полёт ракету на Марс.

С каждой затяжкой, с каждой снежинкой, опускающейся на остывшую землю, я чувствую пусть небольшое, но облегчение. Словно отпускаю самого себя в новый, ещё неизведанный, но так меня манящий мир. Я слышу, он зовёт меня. Стихами и песнями, шёпотом и громким криком, словами и жестами, мимолётными движениями воздуха – он даёт мне понять, что сомневаться не стоит. Это просто бесполезно. Всё уже определено ходом времени и событиями, которые произошли здесь, в моём нынешнем, всё более и более иллюзорном мире. Скоро уже он останется лишь моей памятью.

Плохое имеет неоспоримое достоинство – оно быстро забывается. Чем больше времени проходит – тем меньше иголки колют сердце и тем меньше яд отравляет душу. Главное в этом деле – не остаться наедине со своим прошлым, которого лишаешься. Нужно чтобы рядом был кто-то. Можно напиться до беспамятства, можно что-нибудь сломать или, что самое кошмарное, спеть громко и мимо нот какую-нибудь песню группы Ленинград. Тут главное – чтобы не в одиночку.
Позвать милую добрую подругу, выпить какой-нибудь едкой дряни, сломать ненавистную табуретку или разбить не радующую глаз вазу, спеть про то, что «когда нет денег – а нет любви» - и вот уже кажется, что жизнь не так уж плоха. Конечно, будет похмелье, родители немножко (самую малость) рассердятся из-за вазы, а соседи по подъезду вообще не оценят ваших с подругой вокальных данных. Но это же мелочи, неправда ли? В борьбе с депрессией все средства хороши, если только они не влекут за собой потерю здоровья или даже жизни. В сторону таких методов лучше даже не смотреть. Сами ведь знаете, что это – нельзя.

Да, чуть не забыл – ведь идёт снег. Первый за эту пока ещё осень. На календарях пока ещё конец октября, вроде бы осени ещё целый месяц остался – а вот поди ж ты, уже как бы и зима.

Снег. Вместе с ним по улицам города идёт девочка разбитых витрин. Она живёт лишь от зимы до зимы, она сама спела об этом – и я ей верю. Она словно дышит снегом, каждой не похожей на остальные снежинкой, каждой чёрточкой непроницаемого серого неба, каждым следом изящной ноги на свежем снеге.

Я сижу на подоконнике и не могу отделаться от мысли, что нахожусь где-то далеко-далеко. Не в старой избитой временем пятиэтажке, а в каких-то других краях. То ли в ЦДХ на выставе Уорхолла, то ли в Московском зоопарке, а может, и в маленьком кинотеатре на Новослободской. И во всех этих местах, как и во многих других, я зависал, словно движение после прыжка замедлялось, секунды падали медленнее – и я оставался на перекрёстке времени и пространства. В точке, где кроме счастья сердце не знало других эмоций и чувств.

Не места делали меня счастливым. Если попробовать предположить, что где-то я оказывался один – никак не могу представить, чтобы меня посещали чувства сколько-нибудь близкие к тем, которые были на самом деле. Ведь рядом всегда оказывался человек, которому можно было открывать себя. Показывать, сколь прекрасен мир, когда на него смотришь одним на двоих взглядом, вместе.