Remingwood's Diary

Я лежу на дне и слушаю воду,
Капающую из крана.
В такую погоду
Только и остается, что слушать,
Да прятаться в подушки, пледы,
Оставляя чернильные пятна
На пальцах твоих.
Обеды
Поздние.
И долгие вечера.

Я лежу на дне, воды не слышно.
До утра, сужу по себе
Теперь
Я кажусь себе лишним
В такой тишине.
Ни звука. В снегу
Барахтается переулок
А на углу -
Отрывок
Записанный на бегу.

Я пережил сорок тысяч зим
В отсутствие вашей ласки,
Нежность бумаги дождем чернил
Я предавал огласке
Кожу калечил пером стиха,
Горло царапал дымом
В душных объятьях тоски по вам
Как раб выгибал я спину

Плетью дорог расчертив маршрут
Выбив скупые слезы
Дрожью ресниц проходил свой путь,
Превозмогая грезы.
Выжил - и снова спешу сказать,
Обмолвиться лишним словом:
Если вы все еще ждете меня,
Я к ужину буду дома.

Дамы и господа, уважаемые читатели, я в конец охуел.

Алан и Александр бесконечно спорили
О сути вещей в себе.
Алан оперировал числами, математикой,
Александр - рифмованными строками.
Ненашедшие в себе сил бросить курить
Астматики
Тем себя развлекали,
Помещая друга в персечение строки и столбца
Искали в заранее оговоренных границах
Плоды усилий творца.

Алан и Александр изучали георграфию
И заграничных женщин.
Алан предпочитал европейские деревни,
Александр - азиатские города.
Маршрут на карте отмечен,
Одно лишь правило -
Входя сюда
Вытирайте ноги,
Чтобы не оставлять следа.
Иначе
Чувствам не пережить дороги.

Алан и Александр возвратились с войны
С кровопролитных боев,
Ненужных никому, кроме тех, кто в тылу,
Кому плевать на любовь.
Они убивали, глотали страх,
И встретились у порога.
За дверью ждали лишь одного из них,
Но приглашения получили оба.

Алан и Александр вели переписку,
С дамой из высшего общества.
Молодая леди потеряла мужа,
Такое бывает - война.
От одиночества
Она изучила как свои пять пальцев,
Изящных, чуть пахнущих мылом
Дорогу от дома до почты
Стала писать на те адреса,
Что у нее были.

Алан и Александр с разных концов
Пылающего земного шара
Слали ненадежных, пьющих гонцов
Письма и телеграммы.
Алан вел хронику страшных времен,
Где место находили
Веселым танцам.
Александр вдыхал порох передовой,
Листы со стихами
Таская в ранце.

Алан и Александр вошли в ее дом
И через минуту вышли.
Каждый из них молчал о своем,
Слова тогда были лишними.
Они обещали себе и друг другу
Беречь прекрасную даму
От пересудов.
В ее кругу
Подобная военно-полевая драма
На три не могла делиться.
Третий был равно любим.
И им
Суждено было
Соединиться.

Алан и Александр, странный союз
Любителей виски и джаза,
Математики и стихов,
С небес приказа
Не поступало хорошим людям,
Которым отчего-то плохо.
Блюз.
Длинные строки.
Правда, труден
Жизненный путь Алана
И Александра.

Алан и Александр путешествовали налегке.
Солнце с востока на запад, пыль из угла в угол,
Белье полоскать - к реке,
слово для поиска - в Гугл.

Алан и Александр вели дневники.
Алан - возил машинку, Александр предпочитал авторучки,
И писал от руки.
Они оба коллекционировали пустяки.
Алан возил сигареты, Александр - спички.
Они оба платили наличными.

Алан и Александр любили кино.
Алан - черно-белую классику, Александр - новое
Желательно цветное.
Они предпочитали спиртное
Органично дополнявшее вечера.
Виски со льдом. например,
И карточная игра.

Алан и Александр слушали музыку.
Алан любил джаз. Впрочем, Александр тоже.
Они договорились молчать о том,
Что в чем-то были похожи.
К тому же, такими пристрастием не удивить
И не привлечь внимание
Жаль, что человеческое познание
Не подсказало идеи,
Что можно просто слушать джаз
Или другую музыку.
Не говоря многозначительных фраз
Ввергая в скуку поклонников
И прочую публику.

Алан и Александр любили гулять,
Точнее, благообразные джентельмены
Предпочитали прогуливаться.
Сады осенью, изнеженные полузабытые парки.
Игры на свежем воздухе, арки
Увитые буйной растительностью.
Скамейки, присел - и день подошел к концу,
Прошел за воспоминаниями
О практиках теплообмена,
Придавая красок жизни
Обреченному на серость лицу.

Под утро
Пора выбираться из ада
Из прокламаций жалких,
Из бреда.
Одна отрада,
Им на беду мы снова
Их агитации слева
И справа
Читали слепо.

Оправа,
Пара стекла легла
Новые из-за рубежа
Лекала
По всем фронтам
Безликость кругом,
И здесь, и там,
Будь моим другом

Москва.

скачать можно здесь

скачать можно здесь

В ночь белую, да в стужу лютую
Два ангела катились по небу.
В ночь страшную, да в степь опасную
Два ангела сорвались, падали.
В ночь ясную, да с моря лунного
Два ангела по ветру, на беду
В ночь чистую, в снега пушистые
Два ангела летели, плакали.

В ночь тихую, да в зиму-зимушку,
Два ангела с колен поднялися,
В ночь дикую, в лихое времечко
Два ангела держались за руки,
В ночь сизую, как крылья голубя,
Два ангела в степи осталися,
В ночь долгую, да теплым семечком
Два ангела рябиной у реки...

Ваш город чересчур велик,
Ко мне едва ли дружелюбен,
Меня обманом заманив,
Не отпускает, держит, душит
Терзает шумом автострад.
Теснит мой дух в суровой давке
Подземных жителей отряд,
И бьет в лицо вульгарно сладким
Неоном уличных реклам,
Миганьем встречных светофоров,
И незнакомых милых дам,
Меня смущающих укором.

Ваш город судорожно бежит
В нелепой гонке за успехом,
Не зная меры ни в труде,
Ни в час безудержной потехи.
Ваш город лишь под утро спит,
Сумбурный сон - и крепкий кофе,
Потом - бежать, спешить, любить,
Под ощущенье катастрофы.
Ваш город слеп, и этим зол,
Увечье требует сражений,
Под бой курантов, крики "гол!"
Взахлеб - и новых впечатлений.
Ваш город слишком, напоказ,
Любить и пить, курить и думать,
Оформить брак - и на заказ
Оставить эти строки людям.

p.s.
Ваш город лечит от разлук,
И вы без слез с ним расставались,
Меня оставив, милый друг.
Теперь я в город ваш влюбляюсь.

Унеси,
Не проси,
Не жалей,
Не спрашивай,
Знаешь ли,
Мы могли бы
Наш мир
Раскрашивать.
Поднимать.
Целоваться,
Восторг,
На цыпочки,
По цепям
Мы уходим гулять -
Отличники.

Унеси,
Прикасайся
К душе
Обманывай.
Будь со мной,
Разрешаю тебе
Опаздывать.
В рукавах
Вместо карт
Моя нежность робкая
Из любви,
Тонкой нитью,
Стихами соткана.

Унеси,
Городскими чертами
Улицы
Говорят
О мечтах,
Те, что вряд ли сбудутся.
Будем мы
Друг на друга смотреть
Поглядывать
Пленками
Оставаяся на полках
Яркими.

Унеси.
Не словами,
Не жестом -
Воздухом
Мне напой
Своей нежной рукой
Укрой меня.
Молодым
Догорая и в дым -
Сплетаемся.
В тишине
Вместе с ветром
В любовь
Срываемся.

В ночь холодало,
Был снегопад,
С ревом машины рвались,
Вдаль, к новостям
Девятичасовым,
Только бы там дождались.

В ночь, и пешком
В тишине воды,
Снегом себя назвавшей
К ангелу в гости,
В календарях
Вычеркнуть день вчерашний.

В ночь, по машинам, по головам,
По заиндевевшим крышам
Смело шагать, я потом отдам
Долг, о котором слышал.

В ночь, о погоде
И о любви
Будет теперь потеха.
Горечь слезы утопив в глотке
Искр хмельного смеха,

Сказки рассказывать на ночь той,
Что дождалась героя.
Тихо лежать в снегопад, ведь мы
Вышли с тобой из строя.

Ребята, простите, что не отвечаю на комментарии, я исправлюсь. Честно. Спасибо всем, что меня читает и кто не боится что-то мне сказать. Это очень нужно, и этого всегда не хватает.

Надеюсь, равнодушных среди нас нет.
Искренне ваш,
Иван.

К сожалению, у меня нет обыкновения записывать всякую всячину на том, что попадется под руку. Никакого блокнота, никаких салфеток, обрывков газет, просто клочков бумаги. Конечно, при мне всегда есть ручка и бумага - но я могу месяцами ходить, так и не притронувшись к ним. Хотя, я потерял весьма значительное количество стоящих идей именно потому, что придумывал их на ходу. А если таким образом что-то создавать - без должной сноровки пара следующих шагов всегда будет возвращать тебя к исходной точке. Я хочу сказать, что если не фиксировать свои идеи - запомнить их не получится, не стоит даже и пытаться.

Плохо, что очень много разумных светлых мыслей приходит ко мне тогда, когда я куда-нибудь еду. У меня, правда, нет личного транспорта, за исключением велосипеда, поэтому передвигаюсь я транспортом общественным. А там, сами знаете, ничего особо не запишешь. Руки заняты сумкой, плеером, поручнем, книгой - чем угодно. А тут мгновение, и ты понимаешь - вот оно, по глазам пробегает едва уловимое сияние, рот приоткрывается, словно переживаешь за героя фильма во время особенно напряженной сцены, происходит отстыковка от внешних раздражителей. Где-то внутри тебя бешено мечется мысль, идея, фишка, которая ляжет так, как надо, только запиши - и она твоя. И тут раз - остановка, поручень пойман в последний момент, падения удается избежать, но идея сбегает. И на всем протяжении оставшегося пути идет тяжелая работа по поиску любых, самых незначительных следов и улик. Тщетно. Подозреваемый сбежал. Или это была сбежавшая невеста?

Некоторые используют для подобных целей блокноты. По-моему, скоро это можно будет назвать индустрией! Обложки, бумага, полезные мелочи - все это постоянно подвергается жестокой экспертизе и, как результат, совершенствуется без конца. Не спорю, возможно, среди этих блокнотов есть по-настоящему удобные. Но не для меня.

Мой блокнот уже выбран, его час скоро пробьет. Это книжка для записей, выпущенная Совинторгом. В 1991 году, в тот его период, когда еще была вера в возможность СССР. Тем, кто получал этот блокнот, было ясно - в 92-м и 93-м тоже будет СССР. Ну хотя бы Совинторг - точно. Все случилось иначе, в блокноте нет ни одной записи, и теперь он в моем полном распоряжении. Пожалуй, мне есть, чем его наполнить.

На самом деле, если бы не он, было бы отлично время от времени выуживать окутанную аурой загадочных путешествий души и ума макулатуру из карманов штанов, рубашек, куртки - и, разумеется при внимательном поиске, находить там поистине замечательные записи, которые принесут немало пользы в дальнейшем. Я бы сидел в рубашке с закатанными рукавами, курил бы сигарету, не обращая внимания на частоту встреч пепла и ковра, и с головой погружался в ворох своих идей, мыслей, наблюдений и впечатлений. Сумбурно, порой нечитаемо, иногда притянуто за уши или просто бессовестно - все эти облака на горизонте моего творчества. И некоторым из них суждено пролиться дождем букв на сухую бесстрастную почву бумаги.

Я, на самом деле, ужасно болтлив. Но я не болтун.

Вот вишня. Точнее, вишневая косточка. Сплюнул - и забыл про это маленькое загрубевшее сердце. Когда-то вокруг была мякоть, плоть сочилась, была в этом рубиновом цвете жизнь. А теперь - только косточка. Куда сплюнул - там и вырастет дерево. Считай, целую треть личного приоритетного проекта ты уже выполнил - дерево посадил. Остался сын. И дом.

Какой может быть сын, если не сердце осталось - косточка? Черствый сгусток, вокруг которого поставишь скобки - и получился автопортрет. Как использовать все, что осталось за скобками - на твое усмотрение. Писатели, к примеру, превращают это в слова и складывают из них тексты, художники - пишут картины, режиссеры - снимают кино. Только сына из этого не получится. Нужно раскрыть скобки, чтобы была любовь.

А там и о сыне можно подумать, так, на будущее.

Никакой правды в этом, конечно же, нет. Просто стараюсь следить за тем, чтобы пара косточек попала не на асфальт, а в почву. Вдруг вырастет...

Да о чем я, в конце концов?!

Тут у меня возраст такой - 21. Скоро уже 22, пора определиться и жить. Что я делал все предшествующее время - лучше не спрашивайте. Просто ставил скобки вокруг вишневой косточки, рисовал автопортрет. А теперь не знаю, куда двигаться. То ли раскрывать скобки, то ли писать роман, пока не утеряно то, что за скобками. Вот и метания, вот и нет ясности, а только чувство, что опять все пропустил.

Нет, не так, не будем о возрасте. Пока бОльшая часть моего окружения просто меня не поймет, если я начну всерьез говорить о возрасте. Серьезные, сложные вещи бывают удивительно смешны. Знаете, по-моему, это происходит из-за того, что неумелость попыток усложнить, возвести в степень, поделить, а потом провести еще пару арифметических действий и извлечь квадратный корень - очень это бросается в глаза. И вызывает смех.

Не боюсь пошлости вообще. Точнее, нет боязни, нет опасений, что она проявится здесь, на этих страницах. Мои слова, я в них уверен. Они не подведут. Другие, чужие - могут. Мои - нет.

Я отторгал от себя любовь. Я отторгал от себя любовь женщин. Делал это осознанно, с умыслом. Тестировал на прочность, можно сказать и так. Было и такое, что казалось - все, вот оно, я еще не нашел предел прочности, а проводить очередную проверку уже нет смысла, не хочется. И в этот момент - бах, все, конец. Хотя, нет. Никакого "бах" не было. Просто пошел дождь.

Я уже рассказывал однажды историю о том, как Феми Кути проводил своего отца Фелу в последний путь. Был Лагос, самый сумасшедший город Черного континента, был рассвет, и сын играл на саксофоне у могилы своего отца. И пока я мечусь между скобками и тем, что за ними, у меня перед глазами будет стоять эта картина.