unsorted ~ Оценка роли И.В. Сталина в истории нашей страны

продолжение

Продолжение темы https://unsorted.me/viewtopic.php?t=172678

C нами с 02.03.2009 Репутация: **123.4**

Рамзес-II писал(а):

сталину чуть ли не каждый месяц памятники ставят. И это при том, что нынешний премьер не особо его любит.

Зато президент и его ближайшее окружение обожают. Я свечку не держал, но чувствую эту их любовь практически в каждом политическом движении несмотря на словесные отмежевания. Вплоть до копирования многих дел и мыслей. Единственное у них разногласие - нынешний не приемлет скромный материальный быт да не может похвастаться привлекательной идеологией, потому любовь вряд ли была бы взаимная. А не признаётся наш в своей любви к Кобе только из-за отвратительной международной репутации своего любимца и из-за профессиональной привычки не выдавать своих замыслов врагам, которыми он считает большинство думающих и совестливых людей. ИМХО

Главный итог путинской власти – сталинизация-фашизация России.

C нами с 17.04.2014 Репутация: **-38**

45% россиян сочли оправданными жертвы сталинского режима. Об этом свидетельствуют результаты опроса «Левада-центра»: Подробнее

В 2012 году положительно на вопрос об оправданности жертв сталинского режима ответили 25% респондентов. Куда страна то катится? Грустно

Возраст: 65 C нами с 13.05.2011 Репутация: **9.8**

Noise_Reactor писал(а):

Куда страна то катится?

К истинному осмыслению истории без хрущевской ЛЖИ и лживолиберальной фразеологической демагогии

Возраст: 60 C нами с 08.12.2006 Репутация: **-6.7**

Noise_Reactor писал(а):

Куда страна то катится?

К принудительной "десталинизации". и "десоветизации". То что надо было сделать еще в 90-е, придется делать сейчас с несравнимо большими издержками, иначе страна обречена. Хотя проблем особых не вижу, пару месяцев работы "Кисель ТВ" в нужном направлении, и у тов. Сталина популярность будет ниже, чем сейчас у Шендеровича с Макаревичем. Улыбочка

C нами с 17.04.2014 Репутация: **-38**

Верховный суд РФ отказался реабилитировать основателя ГУЛАГа Ягоду, расстрелянного в 1938 году: http://newsru.com/russia/02apr2015/yagoda.html

Он проходил по делу в рамках процесса антисоветского "право-троцкистского блока", ключевыми обвиняемыми по которому были Алексей Рыков и Николай Бухарин. Обвинительный приговор Генриху Ягоде вынесли 13 марта 1938 года, через два дня он был расстрелян в Лубянской тюрьме НКВД. Все осужденные по этому делу, кроме Ягоды, были реабилитированы в 1988 году.

Вот же перипетии судьбы. Всем неосталинистам на заметку: начнут с либералов, закончат вами.

C нами с 17.04.2014 Репутация: **-38**

75 лет назад, доблестные советские чекисты расстреляли 21 857 пленных польских военнослужащих.

Конечно, в один день не управились, понадобилось полтора месяца. Называлось это «Операция по разгрузке лагерей». Привозили эшелонами по пятьсот человек. Эшелоны шли со всей страны, где военнопленные содержались в лагерях. Солдаты и офицеры ехали в приподнятом настроении: они были уверены, что их везут, что распустить по домам.

Перед расстрелом снимали золотые кольца, крестики, после чего связывали руки, подводили ко рву и стреляли в затылок. Так они и лежали там, рядами, десятилетия. http://avmalgin.livejournal.com/5351193.html

Возраст: 46 C нами с 23.01.2005 Репутация: **23.4**

Noise_Reactor писал(а):

Перед расстрелом снимали золотые кольца, крестики

оставляли деньги, награды, документы...
Проблема в том, что расстреливали немецкие айнзацы.

C нами с 02.03.2009 Репутация: **123.4**

Noise_Reactor писал(а):

Всем неосталинистам на заметку

Текст послания Председателю Комиссии ЦК КПРФ по военно-патриотической работе иеромонаха Филиппа (Рябых) ОТ ИМЕНИ ГЛАВЫ ОВЦС МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
"... хочется спросить: чем отличается страшный Карагандинский ИТЛ (Карлаг) и другие лагеря от Освенцима, Дахау, Бухенвальда? Отвечу: отличаются, главным образом, составом. В гитлеровских лагерях сидели в основном пленные, а в сталинские концлагеря сажали своих граждан. Неужели это все были враги народа? И.В.Сталин принес горе миллионам людей. Зачем же скрывать эту правду и делать из Сталина героя? Попытка представить жестокого гонителя Церкви верующим христианином и ее благодетелем опасна и может принести только духовный вред. Так размываются границы добра и зла. Привыкание ко злу – страшная болезнь нашего времени…"
В ГОДЫ ПРАВЛЕНИЯ СТАЛИНА МИЛЛИОНЫ БЫЛИ РАССТРЕЛЯНЫ И ЗАМУЧЕНЫ В ЛАГЕРЯХ... СТАЛИН ПРИНЕС ГОРЕ МИЛЛИОНАМ ЛЮДЕЙ. ЗАЧЕМ ЖЕ СКРЫВАТЬ ЭТУ ПРАВДУ И ДЕЛАТЬ ИЗ СТАЛИНА ГЕРОЯ?

(К РАЗЪЯСНЕНИЮ ПОЗИЦИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В ОТНОШЕНИИ РОЛИ ЛИЧНОСТИ И.В. СТАЛИНА - КОГДА ГРАНИЦЫ МЕЖДУ ДОБРОМ И ЗЛОМ РАЗМЫТЫ...)

Председателем Комиссии ЦК КПРФ по военно-патриотической работе генерал-майором авиации Е.И.Копышевым на имя председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата архиепископа Волоколамского ИЛАРИОНА было направлено письмо с просьбой разъяснить позицию высокого представителя Русской Православной Церкви в отношении роли личности И.В.Сталина в отечественной истории, озвученную им в журнале «Эксперт» от 15 июня 2009 года.
При этом в ОВЦС МП были пересланы книга Г.А.Зюганова «Сталин и современность», а также другие материалы КПРФ, посвященные ее патриотической позиции.

В частности, в обращении к архиепископу ИЛАРИОНУ говорится:
«Сомнения в правдоподобности Ваших высказываний вынуждают меня, атеиста, выступить в защиту моих предков – рабочих и крестьян, атеистов и верующих, которые под знаменем В.И.Ленина создавали Советский Союз, под руководством коммунистической партии во главе с И.В. Сталиным победили коалицию фашистских стран Европы, подняли страну из руин до Великой Державы и при этом соблюдали свободу совести каждого человека. Вынужден напомнить Вам, что бесноватый фюрер планировал в каждом оккупированном населенном пункте СССР открывать церкви различных конфессий с условием, чтобы священники призывали верующих уважать фашистскую власть и служить ей».

Тщательно изучив все полученные материалы и проведя дополнительное исследование вопроса, ОТ ИМЕНИ ГЛАВЫ ОВЦС МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ адресату ответил его заместитель иеромонах Филипп (Рябых).
Текст послания приводится ниже.

*

Председателю комиссии по военно-патриотической работе
Центрального комитета Коммунистической партии
Российской Федерации
Е.И. КОПЫШЕВУ

Уважаемый Евгений Иванович!

Благодарю Вас за письмо и книги, направленные Председателю Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата архиепископу Волоколамскому Илариону.
Прежде всего хотел бы подтвердить Вам, что приведенная в Вашем письме цитата действительно принадлежит архиепископу Илариону и взята из его интервью журналу «Эксперт» (№ 23 (661) от 15.06.2009 г.).
Русская Православная Церковь всегда была со своим народом на протяжении всей более чем тысячелетней истории Государства Российского. Именно Церковь стала объединяющим началом, вокруг которого зиждилась Святая Русь. В моменты, когда государственная власть проявляла несправедливость, Русская Церковь возвышала свой голос правды. Можно приводить бесконечные примеры такой деятельности, но достаточно назвать подвиг святителя Филиппа, митрополита Московского, обличавшего ужасы правления «грозного» царя Иоанна Васильевича. И в наше непростое время Церковь выступает за права простого народа. Напомню позицию Церкви в период проведения социальной реформы – т.н. монетизации льгот, когда многие наши сограждане лишились своего соцобеспечения. В связи с этим хотел бы привести слова из принятых на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2000 года Основ социальной концепции Русской Православной Церкви: «Церковь сохраняет лояльность государству, но выше требования лояльности стоит Божественная заповедь: совершать дело спасения людей в любых условиях и при любых обстоятельствах. Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении».
Русская Православная Церковь готова сегодня противостоять любой неправде, в том числе возникающей в оценках недавнего прошлого. Руководствуясь благородными патриотическими чувствами и справедливо борясь с искажениями истории ХХ века, сегодня некоторые представители нашего общества впадают в другую крайность – стремятся героизировать советских деятелей и их политический курс. Речь, в частности, идет о личности И.В.Сталина. К сожалению, почитатели И.В.Сталина строят свою позицию на нескольких совершенно ложных утверждениях.
Некоторые настаивают на том, что «И.В.Сталин не был гонителем Церкви, а покровительствовал ей». Для доказательства этого они приводят выдержки из некоторых документов, нарочито сокращая их. Так, из циркулярного письма ЦК РКП(б) № 30 от 16 августа 1923 г. «Об отношении к религиозным организациям» приводят указания, которые направлены против произвола местных властей в отношении религиозных организаций. Однако суть документа раскрывается в его других идеях, помещенных далее: «Строго секретно. ЦК предлагает всем организациям партии обратить самое серьезное внимание на ряд серьезных нарушений, допущенных некоторыми организациями в области антирелигиозной пропаганды и вообще в области отношений к верующим и к их культам». И далее: «Эти и подобные им многочисленные примеры с достаточной яркостью свидетельствуют о том, как неосторожно, несерьезно, легкомысленно относятся некоторые местные организации партии и местные органы власти к такому важному вопросу, как вопрос о свободе религиозных убеждений. Эти организации и органы власти, видимо, не понимают, что своими грубыми, бестактными действиями против верующих, представляющих громадное большинство населения, они наносят неисчислимый вред советской власти, грозят сорвать достижения партии в области разложения Церкви и рискуют сыграть на руку контрреволюции». Как видим, письмо вызвано тактическими соображениями, а стратегическая цель оставалась прежней – ликвидация религии.
Такому же анализу можно подвергнуть документ от 12 сентября 1933 года. В нем говорится: «Совершенно секретно. № 1037/19. Тов. Менжинскому В.Р. В период с 1920 до 1930 годов в Москве и на территории прилегающих районов полностью уничтожено 150 храмов. 300 из них (оставшихся) переоборудованы в заводские цеха, клубы, общежития, тюрьмы, изоляторы и колонии для подростков и беспризорников. Планы архитектурных застроек предусматривают снос более чем 500 оставшихся строений храмов и церквей. На основании изложенного ЦК считает невозможным проектирование застроек за счет разрушения храмов и церквей, что следует считать памятниками архитектуры древнего русского зодчества». Прежде всего, этот документ свидетельствует о вандализме: за десять лет было полностью уничтожено 150 храмов. Во-вторых, он свидетельствует о поругании церковных святынь властями: 300 не уничтоженных храмов, где раньше возносилась молитва Богу, были закрыты. Они превращены в цеха, тюрьмы, изоляторы и колонии. В большинстве из них были устроены туалеты, осквернены алтари. В-третьих, циркуляр ничего не говорит о том, что не следует закрывать храмы. Говорится лишь о том, что нельзя сносить храмы, которые «следует считать памятниками архитектуры древнего русского зодчества». После этого постановления был снесен выдающийся памятник московского барокко церковь Успения на Покровке (1696–1699) в 1935–1936 годах. Такая же судьба постигла и другие памятники храмового зодчества, в том числе Храм Христа Спасителя, разрушенный в 1931 году.
Нередко утверждается, что Сталин покровительствовал Церкви. При этом закрываются глаза на страшную историю гонений, которые по жестокости и масштабности намного превышают гонения в Римской империи. К 1917 году в России насчитывалось 54 692 приходских храмов. Было 1025 монастырей. В составе приходского духовенства насчитывалось 51 105 священников и 15 035 диаконов. Во второй половине 1930-х годов на территории страны все монастыри были уничтожены. «В 1928 году закрыто было 534 церкви, а в 1929 – уже 1119 храмов. В 1930 году упразднение православных общин продолжалось с нарастающим темпом. В Москве из 500 храмов к 1 января 1930 года оставалось 224, а через два года – только 87 церквей, находившихся в юрисдикции Патриархии. В Рязанской епархии в 1929 году было закрыто 192 прихода, в Орле в 1930 году не осталось ни одной православной церкви… К 1939 году во всей России осталось лишь около 100 соборных и приходских храмов (протоиерей Владислав Цыпин, История Русской Православной Церкви. Глава «Русская Православная Церковь в 1929–1941 годах»).
Одновременно шло уничтожение священнослужителей. «Как производились аресты, допросы, с какой скоростью тройки выносили постановления о расстрелах, свидетельствуют данные правительственной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий: в 1937 году было арестовано 136 900 православных священнослужителей, из них расстреляно 85 300; в 1938 году арестовано 28 300, расстреляно 21 500; в 1939 году арестовано 1500, расстреляно 900; в 1940 году арестовано 5100, расстреляно 1100; в 1941 году арестовано 4000, расстреляно 1900» (игумен Дамаскин (Орловский), История Русской Православной Церкви в документах Архива Президента Российской Федерации).
Знакомство со следственными делами убеждает, что действовала жестокая и хорошо спланированная система террора. Необходимо поставить вопрос: несет ли лично И.В.Сталин за это ответственность? Да. Несет ответственность не только как глава тоталитарного государства, но и как прямой инициатор гонений на Церковь и религию. 15 мая 1932 года И.В.Сталин подписал Декрет о второй пятилетке. В Декрете наряду с экономическими показателями была поставлена цель: к 1 мая 1937 года «имя Бога должно быть забыто на территории страны». Не произошло это, потому что Божественный Спаситель дал обетование: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16. 18).
Многие сторонники И.В.Сталина чаще всего ссылаются на его встречу ночью 4 сентября 1943 года с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем) как на пример доброго отношения к Церкви. Однако в результате этого общения произошло лишь ослабление гонений. Такие изменения сталинской политики строились исключительно на прагматическом расчете, так как главный курс государства на борьбу с религией не был скорректирован, а государственная идеология оставалась атеистической. Тогда два года войны показали, что выстоять и победить можно только при жертвенном участии всего народа. Во время переписи 1937 года 57,7% опрошенных назвали себя верующими. Это побудило отступить от объявленной 15 мая 1932 года политики полного уничтожения религии, потому что в народе это вызывало недовольство. Вторая причина уступок была внешней. Потепление отношений с религиозными организациями нужно было в качестве пропагандистских шагов для западных союзников. Сказанное вытекает из того, что гонения ослабли, но не прекратились. В это время в заключении продолжал томиться святитель Афанасий (Сахаров). 5 ноября 1943 года ярославским НКГБ епископ Кинешемский Василий (Преображенский) был арестован и 7 ноября заключен в ярославскую внутреннюю тюрьму. 13 августа 1945 владыка скончался в ссылке. В сентябре 1944 года был арестован священномученик архимандрит Серафим (Шахмуть). Он мужественно исповедовал православную веру во время пыток и издевательств и скончался в тюрьме НКВД. Можно привести и другие случаи государственного давления на Церковь после 1949 года вплоть до самой смерти Сталина.
С 1948 года начинаются новые аресты духовенства, которые продолжаются весь период с 1948 по 1953 год, и, самое главное, с этого времени начинается методичное закрытие храмов. Если к 1948 году в СССР было открыто 14,5 тысячи храмов, то за последние годы жизни Сталина было закрыто около тысячи храмов. В записке И.В. Сталину, поданной 25 июля 1948 года министром МГБ В. Абакумовым, сообщается, что за период с 1 января 1947 года по 1 июня 1948 года «за активную подрывную деятельность» было арестовано 1968 «церковников и сектантов»; из них православных – 679.
В защиту И.В.Сталина приводится утверждение, что он был верующим человеком. Мнение это не подтверждено никакими фактическими данными. Законно спросить: как верующий христианин мог создать один из самых бесчеловечных режимов? В годы правления Сталина миллионы были расстреляны и замучены в лагерях. Почти полвека шла работа по реабилитации невинно осужденных. В Государственном архиве России есть документ, который ужасает. Это секретная книга, подготовленная Главным управлением исправительно-трудовых лагерей и колоний НКВД СССР «Работа с несовершеннолетними и безнадзорными» (ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 1. Д. 28. Л. 14–17 ). В ней говорится: «В настоящее время в системе ГУЛАГа действуют 50 трудовых колоний закрытого и открытого типа. С момента решения ЦК ВКП(б) и СНК через трудовые колонии пропущено 155 506 подростков в возрасте от 12 до 18 лет, из которых 68 927 судившихся и 86 579 не судившихся». Через ГУЛАГ за пять лет пропущено 155 506 подростков!
Для взрослых существовали: Акмолинский лагерь жен изменников Родины (АЛЖИР), Бамлаг, Берлаг, Безымянлаг, Белбалтлаг, Воркутлаг (Воркутинский ИТЛ), Вятлаг, Дальлаг, Джезказганлаг, Джугджурлаг, Дмитровлаг (Волголаг), Дубравлаг, Инталаг, Карагандинский ИТЛ (Карлаг), Кизеллаг, Котласский ИТЛ, Краслаг, Локчимлаг, Норильсклаг (Норильский ИТЛ), Озерлаг, Пермские лагеря (Усольлаг, Вишералаг, Чердыньлаг, Ныроблаг и др.), Печорлаг, Печжелдорлаг, Прорвлаг, Свирьлаг, СВИТЛ, Севжелдорлаг, Сиблаг, Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН), Таежлаг, Устьвымлаг, Ухтпечлаг, Ухтижемлаг, Хабарлаг.
В свете всего выше сказанного хочется спросить: чем отличается страшный Карагандинский ИТЛ (Карлаг) и другие лагеря от Освенцима, Дахау, Бухенвальда? Отвечу: отличаются, главным образом, составом. В гитлеровских лагерях сидели в основном пленные, а в сталинские концлагеря сажали своих граждан. Неужели это все были враги народа? И.В.Сталин принес горе миллионам людей. Зачем же скрывать эту правду и делать из Сталина героя? Попытка представить жестокого гонителя Церкви верующим христианином и ее благодетелем опасна и может принести только духовный вред. Так размываются границы добра и зла. Привыкание ко злу – страшная болезнь нашего времени… "При этом в ОВЦС МП были пересланы книга Г.А.Зюганова «Сталин и современность», а также другие материалы КПРФ, посвященные ее патриотической позиции." - Единственная несуразица в тексте, поскольку защита и даже восхваления людоеда, сгубившего миллионы своих соотечественников, никак не могут быть названы патриотической позицией.
Да будет свет.

Возраст: 39 C нами с 10.01.2010 Репутация: **59.9**

Noise_Reactor писал(а):

75 лет назад, доблестные советские чекисты расстреляли 21 857 пленных польских военнослужащих.

Вы забыли добавить три важных нюанса, разоблачающих истинное коварство кровавой сталинской гебни.
Вот так было бы намного точнее:

Noise_Reactor писал(а):

75 лет назад, доблестные советские чекисты на территории действующего пионерлагеря расстреляли из немецкого оружия 21 857 пленных польских военнослужащих, связывая их руки немецкой пенькой, в СССР не производившейся и не импортировавшейся.

Так сразу становится наглядно видно истинное коварство кремлёвских палачей, желавших подставить немецкие айнзац-команды, безвинные жервы сталинизма!

C нами с 02.03.2009 Репутация: **123.4**

Алексеев писал(а):

Вот так было бы намного точнее:

5 марта 1940 года Политбюро ЦК ВКП(б) поручило НКВД СССР расстрелять 14 700 "бывших польских офицеров, чиновников, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков", содержащихся в трех лагерях на советской территории". Палаческую директиву Сталин лично завизировал лаконичной резолюцией "За", скрепив её своей подписью. Там же и подписи Ворошилова, Молотова, Микояна, свое согласие телефонировали Калинин и Каганович. НКВД директиву высшей инстанции исполнил, хотя цифры несколько скорректировал. И к маю 1940 года следы 21857 польских пленных теряются, казалось бы, навсегда. Но в апреле 1943 года останки более чем 4 тысяч польских пленных немцы обнаружили и эксгумировали в Катынском лесу.
Постановление ЦК ВКП(б) (по предложению Берии, но естественно, согласованное и, вероятнее всего, инициированное, вождём) было исполнено. Остальное - заметание следов.

КАТЫНСКИЙ РАССТРЕЛ: ВСЕ ДЕЛА – УНИЧТОЖИТЬ КАТЫНСКИЙ РАССТРЕЛ: ВСЕ ДЕЛА – УНИЧТОЖИТЬ
"Совершенно секретно", No.08/337 Владимир ВОРОНОВ
О ЛИКВИДАЦИИ ДОКУМЕНТОВ ПРО РАССТРЕЛ ПОЛЬСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В 1940 ГОДУ СОВЕТСКИМИ ЧЕКИСТАМИ
В записке, исполненной от руки каллиграфическим почерком, председатель КГБ Шелепин сообщает «товарищу Хрущёву Н. С.», что в Комитете госбезопасности хранятся «учетные дела и другие материалы» на расстрелянных в 1940 году пленных и интернированных офицеров, жандармов, полицейских, осадников, помещиков «и т.п. лиц бывшей буржуазной Польши». Всего тогда было расстреляно 21 857 человек, и председатель КГБ полагал, что «для советских органов все эти дела не представляют ни оперативного интереса, ни исторической ценности. Вряд ли они могут представлять действительный интерес для наших польских друзей». Однако «какая-либо непредвиденная случайность может привести к расконспирации проведенной операции, со всеми нежелательными для нашего государства последствиями» – ведь существует же официальная версия: все эти поляки, ликвидированные НКВД в 1940 году, «считаются уничтоженными немецкими оккупантами». Потому руководство КГБ и полагает «целесообразным уничтожить все учетные дела на лиц, расстрелянных в 1940 году по названной выше операции», а для «исполнения могущих быть запросов по линии ЦК КПСС или советского правительства можно оставить протоколы заседаний тройки НКВД СССР, которая осудила указанных лиц к расстрелу и акты о приведении в исполнение решений троек. По объему эти документы незначительны, и хранить их можно в особой папке». К записке приложен проект соответствующего постановления Президиума ЦК КПСС. История обнаружения записки известна: вместе с другими документами по Катынскому делу она хранилась в номерных запечатанных пакетах – в «пакете № 1» – в архиве Политбюро ЦК КПСС, откуда впоследствии все плавно перекочевало в сейфы аппарата Президента СССР, а после краха СССР – в Архив Президента РФ. Так что источник происхождения этих документов и их подлинность у профессиональных историков и архивистов вопросов и сомнений не вызывают. Впервые документ опубликован еще в 1993 году в журнале «Вопросы истории», а электронный образ подлинника вместе с другими документами из «пакета № 1» в 2010 году размещен на официальном портале Росархива по решению Президента РФ Дмитрия Медведева. Однако и поныне не утихают споры по вопросу подлинности документа, но – лишь в среде сугубо непрофессиональной и страшно далекой от работы с реальными документами в архивах, зато тщившейся доказать, что плененных Красной Армией в 1939 году поляков расстреляли не советские чекисты, а немцы… В документе, на первый взгляд, есть к чему придраться: не на бланке КГБ исполнен, а на линованном листе; не напечатан, а написан от руки; применительно к 1940 году говорится о ЦК КПСС, но тогда это, мол, было ЦК ВКП (б); упоминаются расстрелы в Старобельском и Осташковском лагерях, хотя расстрелы заключенных этих лагерей проводились во внутренней тюрьме Харьковского УНКВД и в подвалах Калининского УНКВД, соответственно; а главное, в тексте есть грамматические ошибки и знаки препинания не всегда верно расставлены. Ну, да, знаки препинания! Нашли, где искать грамотеев – в секретариате КГБ конца 1950-х годов! Вы их и в секретариате ведомства-преемника даже ныне не густо сыщите. Насчет того, почему не на бланке и от руки, давно выяснено следователями Главной военной прокуратуры, в начале 1990-х годов расследовавшими уголовное дело № 159 «О расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле – мае 1940 г.». В частности, товарищи из вполне компетентных органов, подтвердив подлинность документа, поведали следствию, что в практике КГБ «существовал порядок изготовления особо важных документов в единственном экземпляре, рукописным способом и особо доверенными людьми». Потому документ готовил Шелепину человек «из группы особо доверенных сотрудников секретариата председателя КГБ, которых знал только строго ограниченный круг высших должностных лиц КГБ». Машинистки в КГБ, конечно, были, но у них не было той формы допуска, что позволяла бы работать с документом столь высочайшей степени секретности. В данном же случае ни малейшей возможности утечки допустить было нельзя: на момент написания записки именно сведения о расстреле польских военнопленных чекистами были, без преувеличения, тайной № 1 Советского государства. Раскрытие которой грозило, по-меньшей мере, взрывом ситуации в Польше. Потому документ и рукописный, и в единственном экземпляре, и не регистрировался, как обычно – в сейф, да поглубже! Тоже ничего сверхординарного: как установило следствие, «такое положение имело место со многими другими документами аналогичного значения». Отсутствие на документе резолюций, официально показали на допросе бывшие председатели КГБ Александр Шелепин и Владимир Семичастный, полностью соответствовало существовавшей в то время практике дачи устных санкций, которые никоим образом не фиксировались. Документ готовился по указанию высшей инстанции: только в феврале 1959 года Катынская тема дважды поднималась во время встреч с Хрущёвым первого секретаря ЦК ПОРП Владислава Гомулки, который был сначала гостем XXI съезда КПСС (27 января – 5 февраля 1959 года), а затем еще раз прибыл в Москву 15 февраля 1959 года. Задача поставлена, и председатель КГБ предлагал вариант ее решения, не упоминая, разумеется, что инициатива исходит от главы государства. Такая справка для первого лица не может превышать двух страниц, и там не до красочного выписывания деталей, тем паче Никита Сергеевич и так в курсе дела. В отличие, кстати, от Шелепина: тот на момент составления документа пребывал в кресле председателя КГБ всего два месяца, а ранее в этой системе не служил. Как ему подчиненные представили, так и зафиксировано: где были лагеря, там, мол, и расстреливали. Да, в общем, ему, как и Хрущёву, все это было до лампочки: перед ними стояла лишь задача выкрутиться. А уж то, что ЦК ВКП (б) образца 1940 года вдруг назвали ЦК КПСС, так такие ляпы тогда случались сплошь и рядом. Считалось же нормальным тогда даже в официальных документах писать, например, что Ворошилов – «член КПСС с 1903 года», и «член ЦК КПСС с 1921 года». Уж если бы лепили фальшивку – для номерного пакета с грифом «особая папка»! – все было бы по-аптекарски точно и смачно. Сам Шелепин, будучи допрошенным, показал, что «лично завизировал проект постановления Президиума ЦК КПСС от 1959 года об уничтожении документов по «Катынскому делу». Так ведь и документы эти убийственны не сами по себе, а в сочетании с фактами. В свое время поборники версии, что поляков расстреляли не советские чекисты, а немцы, уперто твердили: поверят, что ответственность за Катынь несет Сталин, а не Гитлер, лишь тогда, когда могилы польских заключенных из лагеря НКВД в Осташково будут найдены в окрестностях Твери (Калинина), а из Старобельского лагеря – в Харькове. Так ведь именно там их и нашли: в 6-м квартале лесопарковой зоны Харькова и близ тверского села Медное. Возле Медного были дачи Калининского областного управления НКВД, а затем и КГБ. Место, удобное во всех отношениях: и тайну можно соблюсти, и отдохнуть душой и телом. Автор этих строк в Медном был, место массового захоронения расстрелянных поляков и советских граждан видел своими глазами. Особо запомнились слова местных старожилов, что на тех чекистских дачах клубника всегда была знатная. Но, главное, там никаких немцев не было, и на них это злодеяние свалить уж точно нельзя.

http://q99.it/AVTyE9p

Смотрите оригинал материала на сайте "Совершенно секретно" : http://sovsekretno.ru/articles/id/4675/

C нами с 15.07.2005 Репутация: **133.9**

Ю. Мухин "Катынская подлость"
http://www.youtube.com/watch?v=oZdUXDQjnWE

Возраст: 61 C нами с 23.09.2009 Репутация: **169.2**

fvk, Правильно сделали, что расстреляли. Враг должен быть уничтожен. А когда поляки-изверги наших солдат до этого сколько на тот свет отправили. Всё возвращается сторицей.

Добавлено спустя 16 минут 52 секунды:

А это для особо одарённых, которые вообще не не знают и не хотят знать историю. Политическое руководство Польши категорически отвергает любые обвинения по поводу гибели пленных красноармейцев. В 1998 году генеральный прокурор Польши и министр юстиции Ханна Сухоцкая в ответ на письмо Генеральной прокуратуры России с просьбой расследовать причины смерти 82,5 тыс. солдат Красной армии заявила, что “следствия по делу о якобы истреблении пленных большевиков в войне 1919—1920 годов, которого требует от Польши Генеральный прокурор России, не будет”.
Отказ Х. Сухоцкая обосновала тем, что польские историки “достоверно” установили смерть 16—18 тыс. военнопленных по причине “общих послевоенных условий”. Она добавила, что о существовании в Польше “лагерей смерти” и “истреблении” не может быть и речи.
Однако документы и материалы совместного российско-польского сборника “Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг.”, архивные материалы II отдела польского Генштаба (военная разведка и контрразведка), хранящиеся в РГВА, и воспоминания бывших узников польских лагерей свидетельствуют о таком целенаправленном диком варварстве и бесчеловечном отношении к советским военнопленным, что подобное следует квалифицировать, как военные преступления, убийства и жестокое обращение с военнопленными с элементами геноцида.
Поэтому в ответ на бесконечные требования польских политиков о покаянии России за Катынь хочется напомнить им одну библейскую истину: “Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего”.
http://www.hrono.ru/statii/2008/shwed_pol.php

C нами с 02.03.2009 Репутация: **123.4**

galaktika писал(а):

Правильно сделали, что расстреляли. Враг должен быть уничтожен. А когда поляки-изверги наших солдат до этого сколько на тот свет отправили.

Как же дьявольски погано звучит после таких слов упоминание о библейских истинах.
Даже не имеет смысла говорить некоторым, что первая из библейских заповедей - не убий; что извергами были одни, а подло расстреляли без суда и следствия совсем других не имеющих к ним никакого отношения; что расстрел военнопленных, а правильнее сказать - заложников, арестованных в основном совсем не на поле боя - гнусное преступление; что врагами они не были, поскольку наши страны официально не объявляли войну друг другу. По такой кровопийской логике нужно было расстрелять несколько миллионов человек и не только поляков, но и украинцев, белоруссов. молдован, эстонцев, латышей, литовцев в то время или, например, всех военнослужащих и милиционеров Украины на Донбассе в наши дни.
Именно, что

galaktika писал(а):

Всё возвращается сторицей.

Тех, кому хочется быть палачом, пора в психушках лечить:
Фрагмент с расстрелом из фильма "Катынь" (режиссер Анджей Вайда")

Тайный круг Тайный круг
Кто расстреливал польских военнопленных в 1940 году, ровно 75 лет назад
10.04.2015
Дмитрий Токарев

В двухэтажном деревянном доме во Владимире незаметной жизнью тихого пенсионера жил Дмитрий Токарев — давным-давно уволенный на пенсию бывший начальник Управления НКВД по Калининской области. Он жил один. Два его взрослых сына уехали в другие города. В расследовании дела о расстрелах польских граждан в 1940-м он стал ключевым свидетелем. 20 марта 1991-го состоялся его допрос. Следственную группу встретил сгорбленный высохший старик с шаркающей походкой, слабым извиняющимся голосом, больным взглядом выцветших глаз. Но первое впечатление о его старческом угасании было обманчивым. Токарев продемонстрировал внутреннюю собранность, быстроту реакции и логичность мысли, хорошую память, эрудированность и ум. И главное, неизжитую авторитарность и начальственные замашки — что особенно поразило пришедшего к нему следователя Анатолия Яблокова. На сохранившейся аудиозаписи этого допроса голос Токарева звучит четко, его речь внятна и разборчива, и действительно не скажешь, что этот голос принадлежит глубокому старику. Он дает свои пояснения в скромно обставленной и опрятной комнате. О нем заботятся сотрудники КГБ, приносят пенсию, продукты. Когда-то он занимал весь этот двухэтажный дом, но потом, оставшись один, стал довольствоваться парой комнат. Старику достаточно. Здесь ему и назначено будет умереть.

Совещание у Богдана Кобулова

В марте 1940-го в Москву вызвали начальство управлений НКВД трех областей: Калининской, Смоленской и Харьковской. Токарев отправился в Москву на автомобиле, с ним поехали его заместитель Василий Павлов и комендант УНКВД Андрей Рубанов. В Москве на Лубянке собрались в кабинете Кобулова, и он объявил собравшимся об «указании высшей инстанции» о расстреле пленных поляков. Кобулов проводил инструктаж и предупреждал об особо тайном характере предстоящей расправы: «А тут никаких прокуроров, никаких посторонних лиц — ничего. Таково — как сказал Кобулов нам на этом совещании злополучном — никаких посторонних свидетелей… никаких живых свидетелей быть не должно. Прокуроры не нужны»1. В совещании принял участие и начальник Управления по делам военнопленных НКВД Сопруненко, который докладывал, сколько должно быть расстреляно в каждой из областей, и давал пояснения, а из высоких руководителей присутствовал заместитель наркома внутренних дел по кадрам Сергей Круглов. Всего, как вспоминал Токарев, в этом совещании принимало участие не более 15–20 человек.

Узнав о масштабе предстоящей акции, о том, что его управлению предстоит расстрелять более 6 тысяч человек, Токарев испугался, хотя был, как говорит о себе, — не из пугливых. По окончании совещания попросил у Кобулова разрешения остаться для разговора с глазу на глаз.

«Кобулов ответил: «Хорошо, оставайся». Когда остался, я говорю: «Я в таких операциях никогда в жизни не участвовал. Тем более когда я узнал о масштабах этой операции, я боюсь, что я ничего не смогу сделать». «А мы на вас и не рассчитывали», — зло сказал мне. По сути дела, он мне объявил о моем служебном несоответствии как бы. «Мы на вас не рассчитывали. Мы вас пригласили для того, что поскольку на территории вашей области будут эти операции проходить и без помощи ваших работников тут не обойтись, вот мы пригласили вас и заместителя, для того чтобы кто-нибудь из вас знал о том, что происходит». «Благодарю вас, — говорю, — мне все ясно». Я вышел из кабинета Кобулова с облегченной душой».

Как пояснил Токарев, он не запомнил точной даты, когда состоялось это совещание у Кобулова. Помнил только, что дело было в марте 1940-го, и помнил, что вернулся из Москвы с новостью о присвоении ему звания майора госбезопасности, о чем и сообщил своей жене.

Важный штрих! Это звание Токареву присвоили приказом НКВД СССР от 14 марта 1940-го, то есть само совещание могло происходить либо день в день с этой датой, либо на день-два позднее. Если учесть, что решение Политбюро ЦК ВКП(б) о расстреле польских граждан было принято 5 марта, то логично предположить, что понадобилась неделя с небольшим для созыва работников на совещание в НКВД с инструктажем о подготовке и проведении акции.

Расстрел

По возвращении в Калинин Токареву и его заместителю Павлову предстояло сформировать группу работников УНКВД, которая должна была провести расстрелы. В своих показаниях 1991-го Токарев умаляет свою роль в деле формирования расстрельной команды, изображая дело так, что все было передоверено его заместителям.

«Вот Качин — принимал участие, Качин — помощник. Было приказано выделить необходимое число людей для оказания помощи такой-то операции. Все. Зам. по кадрам отбирал людей, вот…» Токарев помнил строгое указание Кобулова об особо секретном характере акции, о том, что «ни одного живого свидетеля быть не должно». Это означало, что люди, узнавшие о расстреле поляков, но не принявшие участия в качестве исполнителей, должны быть устранены. Токарев понял это буквально и даже полагал, что спас жизнь одному из своих сотрудников — водителю, поначалу отказывавшемуся принимать участие в расстрелах:

«И вот, один шофер, я не помню сейчас его фамилии, отказался. Я боялся, как бы его не приказали расстрелять как свидетеля. И я вызвал его к себе и говорю: «Миша, ты коммунист…» Взял грех на душу, но я в целях таких, чтоб его сохранить как человека».

На прямой вопрос, отдавал ли Токарев приказ конкретным работникам управления участвовать в расстреле, он отвечал «нет», перекладывая вину на своих заместителей. Согласно показаниям Токарева, определенную роль в формировании расстрельной команды сыграл и прибывший из Москвы начальник комендантского отдела НКВД Василий Блохин, он лично знал ряд чекистов, например Николая Сухарева.

По словам Токарева, в Калининском УНКВД «всего около 30 человек участвовало в расстрелах» — «шофера в основном и некоторые надзиратели».

Если проанализировать список награжденных приказом НКВД СССР от 26 октября 1940-го, видна определенная закономерность, кого именно включили в команду: сотрудников 1-го спецотдела (учетно-архивного), комендатуры, надзирателей и вахтеров внутренней тюрьмы, водителей УНКВД. Это был своего рода обслуживающий персонал запущенной Блохиным машины смерти. Каждый отвечал за конкретный ее участок: сотрудники 1-го спецотдела оформляли бумаги на подлежащих расстрелу и составляли расстрельные акты, сотрудники комендатуры — расстреливали, надзиратели выводили из камер узников и вели на расстрел, шоферы доставляли со станции прибывавших из Осташковского лагеря в здание НКВД во внутреннюю тюрьму, а после казни грузили и отвозили тела расстрелянных для захоронения в Медном. И действительно, подсчет по списку награжденных (тех, о ком удалось выявить сведения) дает цифру — 35 сотрудников УНКВД по Калининской области. Что ж, память Токарева не подвела, его оценка числа участников расстрельной акции близка к истине.

Вскоре после совещания у Кобулова в Калинин прибыли заместитель начальника Главного транспортного управления НКВД Николай Синегубов, начальник штаба Главного управления конвойных войск НКВД Михаил Кривенко и начальник комендантского отдела АХУ НКВД Василий Блохин.

Прибывшие жили на станции Калинин, где в тупике размещался их салон-вагон. Сюда им доставляли и корреспонденцию, и питание. Это был своего рода штаб для организации и координации работы всех звеньев конвейера — от «разгрузки» Осташковского лагеря до закапывания тел казненных в Медном. Отъезд Блохина из Москвы можно датировать точно. Согласно приказам по Административно-хозяйственному управлению НКВД СССР он числился в командировке с 16 марта по 23 мая 1940-го. Сложно сказать, сразу ли он отправился в Калинин, не использовал ли он те полмесяца до начала акции для инспектирования и подготовки расстрелов еще и в Смоленске и Харькове.

Как вспоминал Токарев: «Вместе с Блохиным и Синегубовым приехал начальник Главного управления конвойных войск Кривенко. Он привел туда целый поезд тюремных вагонов. Вот в этих вагонзаках перевозились военнопленные с Осташкова до Калинина. А в автозаках уже перевозились со станции Калинин во внутреннюю тюрьму. Вот и вся технология».

Блохин первым делом озаботился надлежащей подготовкой расстрельного помещения, и 5 апреля 1940-го расстрелы начались. И по прошествии 50 лет Токарев вспоминал подробности массового расстрела с ужасом и содроганием:

«…зашли ко мне они втроем — Синегубов, Блохин и Кривенко. Я сидел в кабинете: «Ну, пойдем». — «Пойдем»… Это в первый же день. Вот мы и пошли. И я увидел весь этот ужас. Пришли там через несколько минут, надел свое спецобмундирование Блохин… Кожаная коричневая кепка, кожаный коричневый фартук длинный, кожаные коричневого цвета перчатки с крагами выше локтей. И на меня это произвело впечатление ужасное. Я увидел палача».

Пробыв непродолжительное время в комнате, где перед расстрелом проводился короткий опрос узников на предмет сличения личных данных с документами дела и расстрельным списком, Токарев ушел. Он не хотел присутствовать на казни:

«В камеру, где расстрел производился, я не заходил. Там технология была отработана Блохиным, вот, вместе с комендантом нашего управления Рубановым. Они обшили кошмой двери, которые выходили в коридор, чтобы не были слышны выстрелы в камерах. Потом проводили осужденных, будем так говорить, через коридор, сворачивали налево — тут «красный уголок». В «красном уголке» сверяли по списку, совпадают ли данные, установочные данные, нет ли тут ошибки, вот, а потом, когда удостоверялись, что это тот человек, который должен быть расстрелян, тут же надевались на него наручники и вели его в камеру, где производился расстрел, стены которой тоже были обшиты звукопоглощающим материалом. Вот и все».

Обреченным ничего не говорили о принятом в отношении них решении: «Никому не зачитывали ничего, ничего не говорили: наручники — и давай дальше…»

Из расстрельного помещения был второй выход — во двор. Туда выносили тела казненных и грузили на машины для отправки в Медное, к месту захоронения. На вопрос, кто перетаскивал к машинам тела расстрелянных, Токарев пояснил: «Шофера в основном и некоторые надзиратели. Подтаскивали к машине и бросали в кузов».

В Медном, где на участке, отведенном для НКВД, уже были массовые захоронения расстрелянных в годы Большого террора 1937–38 годов, теперь предстояло закопать тела и 6 с лишним тысяч казненных узников Осташковского лагеря. Когда начальник УНКВД Токарев заговорил о привлечении землекопов для рытья ямы для захоронения тел — москвичи его высмеяли — какая наивность! В Москве для таких целей в 1937–1938 годах использовалась «большая механизация» — экскаватор. Поручили коменданту УНКВД Рубанову раздобыть машину — справился, пригнал экскаватор «Комсомолец». Прибывший вместе с Блохиным из Москвы сотрудник «спецгруппы» Иван Антонов сам сел за рычаги экскаватора и готовил ров.

Блохин приехал из Москвы в Калинин не только со своим многолетним подчиненным Иваном Антоновым2. Был еще и третий сотрудник «спецгруппы» НКВД, прибывший вместе с ним, фамилию которого Токарев так и не вспомнил. Можно лишь предположить, что это мог быть либо Александр Емельянов, который числился в командировке с 16 марта по 29 апреля 1940-го, либо Петр Яковлев — был в командировке с 24 марта по 23 мая 1940-го3.

Согласно сохранившимся в архивах документам, Токарев исправно и регулярно докладывал в Москву шифровками на имя первого замнаркома внутренних дел Всеволода Меркулова о числе расстрелянных. Вел, так сказать, общую бухгалтерию. Тексты этих шифровок предельно лаконичны, например от 5 апреля 1940-го: «Первому наряду исполнено 343», и далее регулярно — «14/IV восьмому наряду исполнено 300», «20/IV исполнено 345», «22 апреля исполнен 296», «23 апреля исполнен 292», «24 апреля исполнен 195», «25 апреля исполнен №294», «29 апреля исполнено 292»… и вплоть до последней шифровки — «22 мая исполнено 64»4. Действительно, все сходится — 23 мая 1940-го Блохин вернулся в Москву.

Токарев рассказывал, что в первый день, когда начались расстрелы, «привезли 300 человек, и это оказалось слишком много, ночь уже была короткая, и надо было как-то укладываться во время сумеречное. Стали потом по 250». Об этом как будто бы сам Блохин попросил. На самом деле «нормой» для Блохина было не 250, а без малого — 300 расстрелянных за ночь. Это видно из вышеприведенных шифровок Токарева.

Миссия Блохина в Калинине закончилась 22 мая 1940-го. Закатили банкет, прямо в своем «штабном вагоне», на станции. Звали Токарева: «И когда закончили все это дело грязное, в своем салоне-вагоне москвичи устроили банкет, что ли. Настойчиво приглашали меня. Я не пошел, не пошел…»

Удивительно, но Токарев и в 1991-м помнил точное число расстрелянных тогда в его управлении польских граждан — 6295. В то же время, согласно справке УПВИ, из Осташковского лагеря было отправлено в УНКВД по Калининской области 6287 человек. На 8 человек меньше. И объяснение тут может быть одно — эти 8 человек были доставлены на расстрел в Калинин не из Осташковского лагеря, а из тюрем НКВД, куда были водворены раньше5. С другой стороны, количество дел на приговоренных тройкой в 1940-м военнопленных из Осташковского лагеря, сохранившихся в архиве КГБ (согласно записке Александра Шелепина 1959-го), составило 63116.

Можно предположить, что это превышение числа приговоренных над числом этапированных в УНКВД объясняется тем, что итоговая цифра 1959-го получена простым суммированием лиц, поименованных в протоколах тройки НКВД СССР и включенных в направленные в Осташков списки-предписания на расстрел: и тут важно учитывать наличие ошибочно включенных в списки случаев, когда один человек проходил в списке дважды, и тех, кто, будучи приговоренным, умер в лагере до момента отправки в УНКВД. Таких примеров немного, но они есть и вполне объясняют это расхождение7.

Таким образом, можно быть уверенным в точности сообщенного Токаревым числа расстрелянных польских военнопленных в апреле-мае 1940-го в УНКВД по Калининской области и захороненных в Медном.

Тайный круг (окончание)
Тайный круг

Кто расстреливал польских военнопленных в 1940 году, ровно 75 лет назад
13.04.2015
Окончание. Начало в № 37

На месте захоронения расстрелянных польских военнопленных в Медном, под Тверью
Жизнь после смерти

Перетрудившись в Калинине (лично поучаствовав в расстреле более 6 тысяч польских военнопленных), Блохин с 20 июня взял на полтора месяца отпуск и на службе появился только 6 августа 1940-го. Скорее всего, еще до ухода в отпуск он подготовил и подал на утверждение для поощрения список работников УНКВД по Калининской области, принимавших участие в расстрелах. Аналогичные списки были подготовлены и на работников УНКВД по Смоленской и Харьковской областям и на работников центрального аппарата НКВД, выезжавших в эти области для участия в проведении расстрелов польских военнопленных.

Вот тут-то и дала о себе знать памятливость Богдана Кобулова. Он никогда и ничего не забывал. Вот что об этом поведал в 1991-м Токарев:

«Я встретил в коридоре как-то Блохина, вскоре после того, как была закончена «работа», — я тоже стал называть это «работой». Встретил в коридоре НКВД, он говорит: «Что против Вас имеет Кобулов? Я, — говорит, решил и Вас в список для поощрения записать, поскольку Вы же все-таки начальник управления. Он, — говорит, взял, собственноручно вычеркнул». И далее Токарев сказал важнейшую вещь! Он указал на существование списка для поощрения всех, кто участвовал в расстрелах: «И вы найдете наверняка в финотделе, в архивах финотдела список людей, награжденных месячным окладом за участие в этой операции. Фамилии Токарева вы там не найдете, не найдете. Я был рад тому, что я не получил сребреников...»

И здесь Токарев был совершенно точен и прав. Его фамилия в списке награжденных не значилась. Следователи, распутывавшие тогда дело о расстреле польских граждан, еще не знали о существовании этого полного списка расстрельщиков. Но благодаря «наводке» Токарева быстро нашли его в архиве. Уже в июле 1991-го, когда допрашивали участника расстрелов поляков в Харькове — Сыромятникова, ему задавали вопросы о награждении по этому списку.

В списке награжденных приказом НКВД СССР № 001365 от 26 октября 1940 года «за успешное выполнение специальных заданий» удалось вычленить 35 сотрудников УНКВД по Калининской области. Из них более или менее подробные сведения удалось собрать на 31 человека. И в их судьбах есть определенные закономерности. Удивительно, но, в отличие от смоленских расстрельщиков, на них почти не отразилась война. Нет убитых на фронте или пропавших без вести. В годы войны почему-то рано умер надзиратель Алексей Марусев — в 1942-м в Рязани, и непонятно, как его туда занесло. И Дмитрий Орлов — умерший в 1945-м в Калинине. А остальные вполне благополучно продолжали служить.

Своего многолетнего персонального шофера Николая Сухарева Токарев в 1953-м оставил в Казани. Но не забыл. Разве такое забудешь! Много лет спустя, давая показания (в 1991-м) о расстрелах поляков, Токарев отчетливо помнил: «Участвовали в основном в расстрелах шоферы, некоторые надзиратели. Я вот хорошо знаю, мой шофер Сухарев активное участие принимал, потом он застрелился сам. Теперь, значит, Богданов, мой же шофер, тоже принимал участие, но тот только возил уже расстрелянных, вот. А Сухарев в расстрелах принимал участие и мне еще хвалился, что вот он сегодня поработал здорово». Наверное, Токарев не терял связи со своим подчиненным и когда тот в 1964-м ушел из жизни — каким-то образом узнал об этом. Действительно ли Сухарев застрелился из наградного пистолета или Токарев рисует хрестоматийный финал, когда злодей непременно должен пострадать сам?

В сознании Токарева массовый расстрел поляков оставил неизгладимый след. Он и через 50 лет отчетливо воспроизвел впечатление ужаса, который охватил его тогда, в 1940-м, когда Блохин повел его в расстрельное помещение показать, как организована казнь.

Токарев лишь издали оценил все. Он не решился, а скорее не захотел увидеть саму процедуру убийства. В его представлении это то, после чего обеспечены вечные душевные муки. Не случайно он искренне считал, что непосредственно участвовавшие в расстрелах очень плохо кончили: «Зрелище это, видимо, страшное, хотя бы потому, что Рубанов сошел с ума. Павлов — мой первый заместитель — застрелился, теперь, Сухарев, мой шофер, застрелился. Сам Блохин — застрелился».

Тут следует уточнить — это Токарев так полагал. На самом деле нет никаких твердых свидетельств и фактов о самоубийствах Василия Блохина и Василия Павлова. Понятно, что их относительно ранняя смерть была следствием подорванного многолетней ночной службой здоровья. Постоянное напряжение, моральные нагрузки и страх ошибиться и самому попасть в жернова системы — это то, что сопутствовало службе в госбезопасности и на более спокойных должностях, чем те, которые занимали Блохин и Павлов. А вот с Андреем Рубановым и вовсе непонятно. Он дослужился до звания подполковника, по-прежнему работал в должности коменданта — перед выходом на пенсию в 1957-м — в КГБ Татарии. Рубанов дожил до глубокой старости и вполне благополучно трудился и умер в 80 лет. Будучи пенсионером, работал инспектором службы спасения на водах.

Многие свидетели хорошо знали и помнили Рубанова: «Это был сильный мужчина с большими усами, как у Буденного...» Рубанов много пил. По одному из свидетельств, уже в 1950-е годы Рубанов, как обычно выпивши, жаловался соседям, вот, дескать, меня называют пьяницей, а почему никто не спрашивает, отчего я пью? И с горечью сказал: «Господи, сколько людей прошло через мои руки, одних поляков сколько!» Помощник коменданта Рубанова — Александр Зайцев тоже, однажды выпив, вдруг признался своему сыну в том, что участвовал в расстрелах. Не могли они удерживать в себе страшную правду, она рвалась наружу!

Токарев на допросе 20 марта 1991-го назвал своих сотрудников, о ком вспомнил, кто принимал непосредственное участие в расстрелах. Помощник начальника УНКВД Качин, помимо того, что отбирал сотрудников для акции, и сам участвовал. А начальник тюрьмы — Цуканов, по словам Токарева, непосредственно в расстрелах не участвовал, а лишь следил за порядком в тюрьме, в которой на короткое время размещали привозимые партии офицеров из Осташковского лагеря, а с наступлением ночи начинали выводить на расстрел. Как категорично выразился Токарев: «Расстрелы производились шоферами и начальством». Под начальством он имел в виду Блохина и прибывших с ним из Москвы работников «спецгруппы».

Конечно, их было гораздо больше, чем те несколько имен, засевших в памяти Токарева. В списке награжденных 26 октября 1940-го из выявленных: заместитель начальника УНКВД Василий Павлов, помощник начальника УНКВД Тимофей Качин, начальник 1-го спецотдела Михаил Козохотский и его помощник Михаил Лугинин; комендант Андрей Рубанов и дежурные помощники коменданта Василий Белогорлов, Александр Зайцев, начальник автотехнического отдела Михаил Горячев, начальник гаража Николай Сенюшкин, начальник внутренней тюрьмы Алексей Цуканов, а также 7 шоферов и 18 надзирателей УНКВД по Калининской области.

Присматривать, чтоб не болтали

gulagmuseum.orgУезжая из Калинина к новому месту работы, Токарев и не предполагал, какой за ним потянется «хвост». Люди, его люди — несколько его подчиненных, — а с ними и постоянное напоминание о том, о чем очень хотелось бы забыть: «И мне тогда из Москвы посоветовали забрать... Просто прислали Рубанова, потом, значит, Сухарева. Вот этих двух прислали, чтобы, поскольку я знаю об этой операции, чтоб я их держал в руках. Чтоб не болтали и молчали. Потом Сухарев привез Осипова. Того я вынужден был выгнать вскоре. Он спился, даже на работе напивался до потери сознания».

О шофере Калининского УНКВД Владимире Осипове разговор особый. О нем не удалось найти каких-либо сведений. Свидетели помнят о нем как о «многодетном отце» и сильно пившем человеке. В Калинине Осипов жил неподалеку от площади Ленина в доме на улице Урицкого. Вернулся ли изгнанный Токаревым с работы Осипов в Калинин — неясно.

Андрей Рубанов и Николай Сухарев всюду следовали за Токаревым. Сначала работали с ним в Таджикистане, а с 1948-го в Татарии. Токарев освободился от них лишь в 1953-м, отправившись во Владимир. Они же остались дорабатывать до пенсии в Казани, здесь же оба и похоронены.

Большинство участников расстрела поляков в 1940-м так и остались работать и жить в Калинине. Они составили своего рода сообщество — тайный круг. Люди отмеченные, но не выделенные. Ведь наградили их за тот расстрел не орденами и не медалями, не звучными званиями, не каким-либо заметным, выделяющим их среди других знаком. Дали деньги. Дали то, что универсально при расчетах за убийство. И каждый из них знал и помнил каждого, но не выходил из своего круга.

За исключением Рубанова и Сухарева и еще нескольких работников Калининского УНКВД их почти никуда не посылали, переводы на работу в другие области — редкость. Лишь несколько человек, да и то из числа начальства, как Василий Павлов, Тимофей Качин, Михаил Лугинин или людей помельче (Алексей Марусев), но сделавших небольшую карьеру, в итоге оказались вдалеке от Калинина. Остальные выходили на пенсию и доживали незаметно свой век в Калинине. Как будто кто-то сознательно держал их всех вместе, плотно сбивая в группу. Группу — объединенную общим преступлением.

И в Калинине они жили так, что были друг у друга на виду. Бывший дежурный помощник коменданта Василий Белогорлов и начальник 1-го спецотдела Михаил Козохотский жили в одном доме № 18 в Кооперативном переулке. Надзиратели Михаил Лебедев, Арсений Яковлев и дежурный помощник коменданта Александр Зайцев тоже жили в одном доме — по ул. Бебеля, дом 3. И точно так же на улице Мусоргского в доме 23 жили еще два участника расстрела — надзиратели Василий Жильцов и Александр Фадеев. Встречались на службе, встречались на улице, в близлежащем магазине, во дворе дома, где, наверное, дружно «забивали козла» за доминошным столиком.

А порой, завершив службу в «органах», оказывались на работе на одном предприятии. Бывший надзиратель Николай Головинкин трудился с 1949-го токарем, потом станочником Калининского вагоностроительного завода. Может быть, он один из немногих, кто подался в рабочий класс, остальные предпочитали вахтерско-охранную службу. Здесь же на этом заводе стрелком охраны устроился его бывший сослуживец, тоже надзиратель Василий Иванов, правда, проработал недолго, с 1960-го по 1966-й. А то был бы свидетелем триумфа Головинкина. Он в 1971-м за ударный труд был награжден орденом Трудового Красного Знамени. И орден ему вручал в торжественной обстановке 29 апреля 1971-го сам директор завода Владимир Наливайко. Интересно, кто-нибудь из присутствовавших тогда в зале знал или хотя бы догадывался о прошлых заслугах Головинкина на расстрельном поприще.

Награждение Головинкина, о котором писали в областной печати, скорее исключение. Участники расстрела чаще всего занимали скромные должности во вневедомственной охране, либо вели жизнь незаметных пенсионеров. И тихо, один за одним уходили из жизни, унося с собой тайну 1940-го. Лишь изредка газеты напоминали о них. Как, например, опубликованное на последней странице областной газеты скромное извещение: «Новопромышленный райком КПСС г. Калинина с прискорбием извещает о смерти члена КПСС с 1919 г. Козохотского Михаила Андреевича и выражает соболезнование семье». Но что это могло сказать широкой публике? Ничего! Кто в 1965-м знал или помнил Козохотского? Никто, разве что его бывшие сослуживцы. Может быть, они-то и собирались, хороня друг друга, со значением молчали и расходились до следующих похорон.

Не все из расстрельщиков пребывали в почете. Двоих исключили из партии еще в первые послевоенные годы. В 1947-м — Михаила Лебедева и в 1948-м — Михаила Игнатьева. Игнатьев был исключен по самой прозаической причине. Будучи секретарем первичной парторганизации, он присваивал партийные взносы коммунистов. Да, вот такое «крысятничество» в строгих стенах МГБ. А на заседании бюро Калининского обкома ВКП(б) при рассмотрении апелляции было установлено: «Лебедев, исполняя обязанности секретаря парторганизации отдела «В», систематически присваивал партийные взносы с коммунистов, в результате им было присвоено 3386 рублей. Преступные действия свои Лебедев признал. Присвоенная сумма внесена им в сберкассу полностью».

К 1990-му, когда началось расследование «Катынского» преступления, в живых из бывших участников расстрела оставались единицы. Ведь большинству было под 80 и больше лет. В марте 1990-го умер Трофим Якушев, а в мае того же года Иван Мокридин. Уходили последние. Между тем 6 июня 1990-го Калининской областной прокуратурой было начато расследование по факту исчезновения польских военнопленных из Осташковского лагеря в 1940-м. Начался поиск уцелевших свидетелей из числа бывших работников НКВД. В самом начале марта 1991-го следственной группе стало известно о том, что еще жив бывший начальник УНКВД по Калининской области Дмитрий Токарев. К нему отправились для проведения допроса. Токарев на допросе поинтересовался, нашли ли кого-нибудь из калининских пенсионеров НКВД, участвовавших в расстрелах? Ему ответили — ищем.

На основании данных о погашении партийных документов можно утверждать, что в самом конце 1990-го еще были живы в Твери (в июле 1990-го Калинину было возвращено историческое название — Тверь) последние три участника расстрелов 1940-го: бывшие надзиратели Алексей Егоров, Василий Жильцов и Арсений Яковлев. Успели ли их допросить — остается вопросом. Если нет, то это вполне объяснимо позицией, занятой руководством областных управлений КГБ и МВД. Следователи прокуратуры отмечали, что сотрудники КГБ порой демонстрировали свое неприятие и прямо противостояли расследованию дела. И уж тем более не проявляли никакой торопливости в поисках свидетелей из числа пенсионеров органов НКВД—КГБ. А 19 августа 1991-го, окрыленный событиями в Москве начальник УКГБ по Тверской области Виктор Лаконцев вызвал к себе членов следственной группы и в категоричной форме потребовал прекратить эксгумацию в Медном. Антиконституционный путч, за которым стояла верхушка КГБ и армии, бесславно провалился. Уже через несколько дней Лаконцев самолично прибыл в Медное и пытался сгладить ситуацию и спасти лицо*.

Показания Токарева интересны и тем, что позволяют высветить его подсознательное, глубоко спрятанное отношение к произошедшему. То, что он, будучи сотрудником НКВД—МГБ, не только никогда не высказывал, но даже и не допускал до уровня обдумывания, мысленного проговаривания — не ровен час вырвется наружу! Но оно было и таилось. И дело в том, какие именно слова и сравнения проскакивают в показаниях. Описывая казнь поляков в Калинине в 1940-м, Токарев рассказывал, как он искал повод исчезнуть из управления, где у него в подвале по ночам кипела «работа».Уехал на некоторое время, потом просился в обкоме направить на учебу. Как рассказывал Токарев, «возвращаюсь, а «свадьба» все продолжается». И словечко-то какое — «свадьба»! Эмоциональная окраска этого эвфемизма по отношению к ночным зверствам Блохина и его команды — неодобрительная, как отсылка к чему-то скорее неприличному и порочному, к торжеству животных инстинктов.

У каждого был свой кошмар, свое видение, гнетущее душу. Токарев никак не мог забыть совсем молодого польского паренька, из пограничников, всего-то прослужившего полгода. Токарев видел, как его опрашивают в «красном уголке», перед тем как наденут наручники и втолкнут в расстрельную комнату. Не удержался, спросил, сколько ему лет. Тот ответил. И Токареву наказанием, как гвоздь в голову, эта сцена запечатлелась на всю жизнь. «И улыбался так... мальчишка, совсем мальчишка — 18 лет», повторял он на допросе в 1991-м.

От редакции. Книга Никиты Петрова о тех, кто участвовал в расстрелах польских военнопленных в 1940 году, готовится в издательстве «Центра польско-российского диалога и согласия» в Варшаве. "Постоянное напряжение, моральные нагрузки и страх ошибиться и самому попасть в жернова системы — это то, что сопутствовало службе в госбезопасности ... он искренне считал, что непосредственно участвовавшие в расстрелах очень плохо кончили: «Зрелище это, видимо, страшное, хотя бы потому, что Рубанов сошел с ума. Павлов — мой первый заместитель — застрелился, теперь, Сухарев, мой шофер, застрелился. Сам Блохин — застрелился».

Возраст: 61 C нами с 23.09.2009 Репутация: **169.2**

fvk писал(а):

Как же дьявольски погано звучит после таких слов упоминание о библейских истинах.

Как раз-то Старый Завет это описывает совершенно правильно: если тебя ударили по одной щеке - не подставляй вторую, а дай сдачи. А ведь в Польше вначале 20-х может были и ваши родственники, замученные в польских застенках. Или вы на всех их просто положили?

Добавлено спустя 2 минуты 38 секунд:

fvk писал(а):

По такой кровопийской логике нужно было расстрелять несколько миллионов человек и не только поляков,

кто к нам с мечом придёт - от меча и погибнет.