Общечеловеческое и христианское воспитание находятся между собою в тесной связи, хотя их не нужно смешивать: так начал свой доклад епископ Мариано Крочата, выступивший на прошедшем в Риме заседании Комиссии итальянских пресвитеров. Иерарх перечислил основные вызовы, с которыми сталкиваются сегодня пастыри Церкви, выделив особым образом социальную рану, терзающую итальянское общество уже несколько десятилетий: аборт и связанные с ним биоэтические проблемы. Недавно в стране было узаконено использование абортивной таблетки – РУ-486, не говоря уже о продаже контрацепции, обладающей абортивным действием: эти препараты стирают всякий след зачатия таким образом, что женщина даже не может узнать, произошло или нет оплодотворение.

Значительное внимание в своем докладе епископ уделил феномену педофилии, в который были вовлечены некоторые священнослужители и которые спровоцировали гулкое эхо масс-медиа. Об этих явлениях, подчеркнул иерарх, нужно судить трезво и объективно. Риск заключается в двух крайностях: с одной стороны, тенденция к оправданию, с другой – всеобщее обвинение. Прежде всего следует оставить частый стереотип, согласно которому церковное учительство якобы раньше было терпимо к подобным явлениям, а сегодня вдруг стало признавать их преступный характер. Это глубоко ошибочное мнение: открытое осуждение педофилии имеет давние корни, а документальные свидетельства восходят как минимум к 1922 году, когда церковное учительство безоговорочно осудило это преступление. И те, кто тем или иным образом проявляли терпимость, не следовали указаниям Церкви, а, наоборот, предавали ее учительство.

Епископ Крочата обратил внимание на то, что общественная чуткость к явлению педофилии не всегда была одинаковой, она пережила весьма противоречивую этико-культурную эволюцию, о которой нельзя умалчивать. Даже если не упоминать о крайних позициях тех, кто хотел бы культурно и юридически узаконить педофилию, или тех, кто безнаказанно распространяет педопорнографию, нельзя не заметить, что культура сексуальной вседозволенности и культ наслаждения никоим образом не способствует чувству уважения к человеку, особенно слабому и беззащитному, который сводится к объекту желания и наслаждения.

Представитель Итальянской епископской конференции заметил: хотя в священничекой среде случаев педофилии гораздо меньше, чем в других кругах общества, даже один-единственный случай выглядит особенно отвратительным поступком. И мы не должны удивляться острейшей реакции общества на сексуальные домогательства, совершенные священниками. Такая реакция свидетельствует о священном ореоле, с которым ассоциируется у людей представитель духовенства. Озлобленность и гнев людей напрямую связаны с представлением о священнике как о моральном образце и об огромном доверии, с каким люди относятся к пастырям. И высокое мнение о священниках Католической Церкви прямо пропорционально отвращению, какое чувствуют к их предательству.

Согласно монс. Крочате, в обсуждении педофилии не следует впадать в крайности: с одной стороны, масс-медиа освещают ее так, будто бы всякий священник – потенциальный педофил. Есть и другая крайность: любое обвинение называть заговором против Церкви. Единственный возможный подход – это следовать фактам.

И еще: немаловажно, наряду с помощью жертвам, выбрать наиболее подходящий способ сопровождения, без ложной жалости, самих авторов преступлений к исправлению и покаянию. Ведь христианская община в ее целом поражена вдвойне: страданием жертв и греховной язвой преступников. Монс. Крочата называет три аспекта, которые есть в педофилии: это преступление, болезнь и грех. И поэтому подходить к таким людям следует трояко: справедливое воздаяние, исцеление и возвращение благодати. Эти три аспекта не могут заменить друг друга, все три необходимы. Исцеление не может заменить собой наказание, а наказание не может отпустить грех. Только внимание ко всем трем измерениям, наряду с более строгим подходом к отбору кандидатов в священнослужители и интенсификацией их духовного пути, может помочь облегчить страдания Церкви и общества.

В еженедельной телевизионной рубрике «Octava Dies» директор ватиканской пресс-службы поделился своими размышлениями о Выставлении Святой Туринской Плащаницы

«Сотни и сотни тысяч паломников съезжаются в Турин, чтобы провести хотя бы несколько минут в безмолвном созерцании Святой Плащаницы, созерцая образ распятого страдальца. Эта сцена повторяется каждый раз, когда древнее полотно выставляется на почитание верующими. Все Папы – наши современники — благоговейные паломники к Плащанице. Внимание верующих привлекает не столько тайна происхождения этого образа, сколько поразительное совпадение, во многочисленных деталях, с повествованием о Страстях Господних, приведенных евангелистами. Раны, кровь, следы от тернового венца, следы бичевания. «Се, человек», воскликнул Понтий Пилат, выставляя Иисуса перед толпой иудеев. Вот человек, умерший на Кресте нас ради, повторяем мы в изумлении перед самой достоверной иконой Страстей. А в центре всего – торжественный лик Распятого, соответствующий всем канонам христианской иконографии и в то же самое время ее подтверждающий и вдохновляющий. Мы хотим познать Бога, а сделать это можно благодаря Лику Христову, напоминает нам Бенедикт XVI.

Вот почему мы дорожим образом-иконой, который христианская традиция ценит как священный путь к созерцанию этого Лика. Однако мы знаем, что призваны смотреть далее этого образа и стремиться к личной встрече с Ликом Воскресшего. Но в то же время мы благодарны за помощь нашим земным очам, позволяющую созерцать безмерную любовь к нам, вплоть до смерти крестной.

Воскресный визит Св. Отца в Турин прошел в атмосфере гостеприимства и молитвы. Одним из центральных моментов стали размышления Бенедикта XVI, которыми он поделился с присутствующими во время акта почитания Св. Плащаницы. Папа стал паломником среди паломников, он молился вместе с 2 миллионами верующих, посетивших Св. Плащаницу в Туринском соборе. Бенедикт XVI, в частности, сказал:

«Плащаницу можно назвать иконой тайны, иконой Страстной Субботы. Действительно, она (Плащаница) является погребальным полотном, обернувшим тело распятого человек, в полном соответствии с евангельским повествованием об Иисусе».

Туринская Плащаница, продолжил Папа, свидетельствует о ранах Господних, о том коротком, но многозначительном отрезке времени, во время которого Иисус был во власти смерти. Затем Св. Отец сравнил Страстную Субботу, день «молчания» и «одиночества», с сердцем современного человека. Приводя в пример две мировые войны, концлагеря и Гулаг, Хиросиму и Нагасаки, Бенедикт XVI сказал, что наша эпоха превратилась в Страстную Субботу, тьма которой заставляет всех нас, и особенно верующих, задуматься о смысле жизни.

«Однако смерть Сына Божия, Иисуса из Назарета, имеет противоположное значение, совершенно позитивное, она - источник утешения и надежды. Именно это заставляет меня задуматься над тем фактом, что Св. Плащаница схожа с «фотографией», имеющей как «позитив», так и «негатив». И это действительно так: самая темная тайна веры в то же время является самым светлым знаком безграничной надежды».

Согласно рассуждениям Св. Отца, Плащаница доказывает не только тот факт, что Бог в Иисусе Христе разделил с нами нашу смертность, но и то, что Он познал саму смерть.

«Бог, став человеком, - продолжил Папа, - смог постичь высшее и абсолютное одиночество человека, куда не доходит любовь, где правит полнейшее уныние и не встречаются слова утешения. Это и есть ад. Иисус Христос, пребывая в смерти, переступил порог этого одиночества, чтобы показать нам путь к выходу из него».

В конце своих размышлений Папа Бенедикт XVI указал на то, что тысячи паломников приезжают почтить Св. Плащаницу, потому что видят в ней победу жизни над смертью, любви над ненавистью.