Спартакобрядцы

На прошлой неделе Валерий Карпин оптимистически оценил перспективы строительства стадиона «Спартака». Но общественность привыкла к тому, что какие-то враждебные обстоятельства все время мешают красно-белым осуществить их замысел. В блоге «Футбольного клуба» ироничная сказка Димы Федорова на эту тему. Все имена, фамилии и обстоятельства являются вымышленными. Никита Пустосвят (Никита Добрынин) – реальное историческое лицо.[/color]

Строить стадионы стало совсем невмоготу. Больницы, школы, детские сады, музеи, театры – это пожалуйста! Рестораны новые на каждом шагу – люди чавкают, напиваются. А стадионы не дают сооружать. И даже если землю выделяют и проекты подписывают, то стадион все равно не строится. Чертовщина какая-то мешает.

Позорище – народную команду выдавили на окраину! Но и там начались приключения. Стали рыть котлован – клад нашли. Казалось бы, клад – к добру. А он оказался с историческим прошлым – сокровища репрессированных в конце семнадцатого века раскольников. Они их зарыли перед арестом.

Копают дальше. Осторожнее, не экскаватором. Чтобы не повредить древности и реликвии, если таковые окажутся рядом с кладом. И тут же находят скелеты и фундамент какого-то храма. А скелеты не простые. Не своей смертью умершие! И завернуты в истлевшую парчу. Стройка опять встала – понаехали доценты с профессорами. Историки вынесли вердикт – это тайное захоронение казненного лидера старообрядцев Никиты Пустосвята и его приспешников.

Официальная версия гласила – ревнители древнего православия вывезли останки Никиты в город Гжатск Смоленской губернии и там предали земле. Но вскрывшиеся обстоятельства свидетельствовали об обратном. Та могила была ложной – на случай, если власти попытаются ее уничтожить, чтобы пресечь поклонение Никите.

Впрочем, все это ни в малейшей степени не должно было волновать болельщиков «Спартака», жаждавших появления полноценного стадиона. А тут откуда ни возьмись – бородатые мужики. На стройке возникли пикеты решительных старообрядцев, требовавших признать предназначенное для футбольной арены место историческим памятником. Они желали обустроить там мемориал, возвести церковь. Короче, всячески выступали против красно-белой мечты.

Спартаковская фанатская группировка «Братие» намеревалась устроить бородатым супостатам хорошую взбучку, но на совете фирмы порешили закрыть тему мирным путем. Через встречу и обсуждение спорных вопросов. С хорошим выпивоном да под закуску. Убедить, а не победить! «Братие» проявила мудрость. Вернее, не столько «Братие», сколько ее вице-президент Саша Чудилов, в фанатской повседневности Пигзик.

Пигзик как-то после работы подъехал к стройке, осчастливил присутствующих смайлом и пригласил актив старообрядцев в пятницу на посиделки в бар у метро «Сокольники». Пигзик как человек работающий в медийном бизнесе хорошо просчитывал психологические нюансы. Он пришел один – тем самым как бы выказал доверие оппонентам. Сакердону, Иллариону и Амвросию было никак не больше тридцати, но из-за обильной растительности на лице и убогости затертой одежды смотрелись они на все сорок. Сели в отдельном кабинете.

- Что пить будем? Угощаю, – Пигзик попытался сразить невзыскательных визитеров радушием.

- У нас пост – мы не пьем и скоромное не едим, – оповестил Амвросий, который производил впечатление самого нелюдимого. На такого даже собаки не лают.

- Это правильно, – многозначительно поддержал Пигзик. – А я точно так же не бреюсь после победы, чтобы фарт попер.

Реплика Пигзика не встретила понимания. Поэтому все помолчали. Вовремя пришел официант. Старообрядцы заказали по легкому салату. Пигзик ребрышки и двести граммов с сырной тарелкой. На гастрономическом фронте тоже наблюдался конфликт. Пигзик поднял рюмку за встречу, гости долго и нудно молились, а когда завершили, спартаковский лидер решил пробить гостей на благоговение перед чувством справедливости.

- «Спартак» самый титулованный клуб страны. Но нам негде играть, у нас нет собственного стадиона. Вот представьте, парни, у вас нет собственного дома, и вы таскаетесь по чужим квартирам…

Сакердон, уполномоченный взглядами товарищей на ответ, глубоко вздохнул:

- «Все мы на земле только странники, только гости и пришельцы» – рек апостол Павел. У нас тоже мало церквей. Мы тоже гонимы. Уже больше трех столетий.

- И здорово гонят? – проникся Пигзик.

- Суди сам. Нам не давали совершать крестное знамение двумя перстами, как положено. В церквах подлинный крест восьмиконечный на крыж латинский о четырех концах заменили…

- А нам ромбик не дают настоящий, спартаковский, – перебил Пигзик.

- Какой ромбик? – остолбенел Илларион, у которого борода торчала таким клином, что, казалось, таила колюще-режущую угрозу всякому, кто находился в радиусе полуметра.

- Раньше у нас была эмблема – красно-белый ромб, поперечная полоска и буковка «С», но без мяча в центре. И мы побеждали. А сейчас она с мячом... и... и облом.

- А кто не дает ромбик? – проявил излишнюю любознательность душевный Сакердон. Забыл, видать, что любопытство грех.

– Да центральный совет общества «Спартак». Они как бы отдельно от нас... – Пигзик углубился в такую пургу, что сам не знал, как из нее выбраться, чтобы окончательно не замело абсурдом. Поэтому он просто прервал свой спич, споткнувшись на деепричастии.

- Ты пойми, – Сакердон вернулся к наболевшему, – для нас эти мощи Никиты – святые. Мы их чтим пуще жизни.

- Так у нас есть такие же, – снова воспрянул духом Пигзик. – Мы тоже почитаем... Тихонова, Титова, Аленичева. Как мощи!

- Они уже умерли? – аккуратно осведомился Илларион.

- Да нет, живы, слава Богу!

Старообрядцы истово перекрестились, пожелав спартаковским авторитетам долгих лет, и вернулись к разговору о Никите.

- Он ведь против исчадия ада выступил – против патриарха Никона.

- У вас Никон – демон, а у нас Федун. Владелец «Спартака». Миллиардер, а на команду тратиться не хочет. Хочет на ней в будущем зарабатывать. Сам болел за киевское «Динамо» – вот в чем беда. Тренеров дерьмовых приглашал. Аленичев в «Спорт-экспрессе» интервью дал о Старкове, и его из команды выгнали. Тихонова списал еще Романцев, потом Аленичева и Титова нагло убрали. Выбросили самых уважаемых! Одни иностранцы остались.

- Все расколы от иностранцев, будь они неладны, – согласился Илларион. – От них пошли ошибки в церковных книгах. От латинян огрехи переняли греки, а от греков – русские. Вот и началась смута. Но мы только по старым книгам молимся и на старые, проверенные иконы.

- А мы на стеночки да забегания молимся, но их совсем не стало – потеряли исконный спартаковский стиль...

- ...Сейчас разврат настоящий, – согласился Сакердон. – Посмотри, что в храмах. Мужчины и женщины в куче стоят – не храмы, а вертепы. А у нас не так. Женщины в церкви слева. Как положено. Мужчины справа – одесную.

- Ну, у нас, я вам скажу, с дислокацией порядок, – заверил Пигзик. – Мажоры на центральных секторах выпендриваются, а «Братия» на вираже дает заряды. Все чин чином.

- Саш, – удивился Сакердон, – а ведь у нас много общего.

- Так, может, объединим усилия? Короче, предлагаю бренды совместить для общей пользы, – осенило Пигзика. – И мы, и вы на букву «С».

- И совместную челобитную подадим, чтобы вам новое место для стадиона дали, а нам чтобы рядышком разрешили церковь построить, – резюмировал Илларион.

Уже за полночь двери бара распахнулись. Распахнулись от небрежного обращения с головой Амвросия, которого выносили первым. Вот как в жизни бывает – начал последним, а завершил первым. Его тащили на руках единоверцы, а стойкий Пигзик спотыкался следом. Пар клубился из его раскрытой пасти, аки ладан из кадила. Он призывно размахивал руками, и к нему спешило такси.

А за темными окнами домов ни о чем не подозревающие люди пребывали в обольстительных объятиях Морфея. Мусора, кони, паровозы, кепки, навестившие столицу по личным делам мешки и просто нейтральные граждане. Они спали и не видели в своих враждебных снах, какая мощная сила возникла на просторах Сокольников! И было им невдомек, что скоро эта новая сила покорит лежащий в грехе и в заблуждении мир...